Александр Шакилов - Лишние дни [СИ]

Кухня. Пепельница на столе. Жарится картофель. Общаемся:

— А моего Алёшу в армию забирают, — вздыхает Ольга и поглядывает на пятнистого — сборы у него — Слона. Слон прямо с военки, не заходя домой, во все тяжкие ударился.

— Ничего сделать нельзя? — спрашиваю. — За деньги, я уверен, можно всё устроить.

— Не знаю. Он ходил в военкомат, у нас же военки нет, сказали в десантники. Он такой теперь довольный и немножко гордый. В десантники ведь не всех берут. — Похоже, она целиком и полностью разделяет оптимизм своего парня. Небось, уже представляет его в пятнистом камуфляже и в голубом берете, с «калашом» в мускулистых руках, на левом плече татуировка. И весь этот суповой набор а-ля Рэмбо болтается в синем небе под стропами парашюта — на фоне восходящего солнца. Она уже построчно знает, что будет написано в каждом письме к нему, и сколько солёных литров пропитают подушку. Она видит, как он, прям весь такой мужественный, с небольшим, но очень сексуальным шрамиком на лице, возвращается, чеканя строевой шаг, а она бежит навстречу, рыдая от радости, и прыгает ему на шею, и разрывает пропахшую настоящим мужским потом тельняшку, и целует волосатую грудь…

Ню-ню. А если всё не так, а?

— Ты, наверное, не хочешь, штоб его забирали, да, Киса? — ненавязчиво интересуюсь.

— Не хочу?.. Конечно, не хочу.

— Это ж на полтора года, — прикидывает Слон. — Ждать будешь?

— Буду.

— А ты знаешь, Киса, шо в ВДВ, в смысле в аэромобильных войсках, самая страшная дедовщина. Не такая, ясен перец, как в стройбате, но… А ещё они на головах кирпичи разбивают. На головах «молодых». Когда «дедами» становятся.

— Ты это серьёзно, Саша? — место голубого берета занимает добротная стальная каска; так, на всякий случай.

— А ещё, когда мальчиков надолго лишают общения с девочками, у них иногда случаются интересы к другим мальчикам… Я о мужеложстве и потере ориентации.

Вторая каска судорожно пытается прикрыть ягодицы любимого.

— Вообще-то сейчас с парашютами не прыгают. У государства денег нет на парашюты.

— Потому без парашютов прыгают. А когда падают с трёх тысяч, теоретически дёргают за теоретическое кольцо, — острит Хрюша, не изменяя серьёзности заточки.

— Да, — присоединяется к беседе Слон. — Правда внизу, то шо остаётся, отскребают уже практически.

Ольга испуганно всматривается в наши мордашки: может, кто-нибудь улыбнётся, а значит всё сказанное шутка? Но мы не улыбаемся.

У нас каменные лица.

Нужен последний штрих:

— Ничо, Киса, он вернётся года через два, если, конечно, не удавится на собственном ремне в нужнике. Наша армия занесена в книгу рекордов Гиннеса по количеству самоубийств, в курсе, да? Может, даже хромать не будет после ночных прыжков со сверхмалой высоты верхнего яруса коек. Представляешь? — подойдёт и обнимет тебя: молодой, красивый, с железными зубами. Свои ему ещё в первый месяц повышибают. Ага, с железными зубами и лысым черепом с вмятиной от силикатного кирпича. Зато гордый. Десантник. Он у тебя, говоришь, красивый? — и с разъёбанной задницей.

Ольга бледнеет. Мы замолкаем.

Кабан первым не выдерживает: подавившись сигаретным дымом, начинает хохотать. Присоединяемся — Слон и я. Овчалова неуверенно улыбается, потом смеётся — нервно. В отличие от нас: мы-то ржём от души.

Ольга сильно разволновалась и, как всегда, проглядела картошку. Тобишь основательно подпалила: фирменное блюдо — чипсы-уголёк.

Откупориваю вилкой «долину». Наливаю в бокал — Овчаловой. Она не пьёт, она смакует:

— Никогда не пробовала. Хорошее вино. Мне очень нравится.

Это она так издевается: прикидывается дурочкой и несёт чушь. Или приятную лесть. От которой любой ОН, схававший её слова за умытую гривну, надувается от самообожания. Киса же тайно получает удовольствие от непроходимой мужской тупости.

Ладно: один-один.

Ещё есть сэм и рябина на коньяке.

Много дымим.

— Мальчики, говорите, што произошло?

— Ничего.

— Но я же ВИЖУ!

Молчим. Долго молчим. А, ладно, сама напросилась.

— Ты новости смотришь?

— Смотрю. А при чём…

— Вчера русские в Югославии зубки показали: «автопробег» на полтыщи кэмэ. А мировые войны традиционно на Балканах начинаются.

— А-а-а, — она игриво улыбается, — а я-то думала…

— Нам на военке сегодня так и сказали, — перебивает Слон, — если ШТО, мы вас ЗАВТРА кидаем на взвода, а тех, кто только полгода — на экипажи.

Ольга с ужасом смотрит на Серёгу, дошло-таки: ТО, ЧТО МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ — РЕАЛЬНО.