Александр Шакилов - Лишние дни [СИ]

Это ШОК.

Рядом со мной лежит небритый мужик. Бородатый.

Кавказец?!..

Паника — дребезжание, звон, медный лязг мыслей в голове — паника. Ведь была девушка?! Девушка ведь была?! Почему мужик?!.. Допился… С мужиком… Боже мой, какой кошмар…

Резонанс. На мужика.

— А, проснулся… — мужик открывает глаза и становится Максом Бородой, вытирает с лица остатки моего вчерашнего завтрака. — Как самочувствие?

Слышите грохот? — это камень с души упал.

Скала.

На соседней кровати спит брат Макса — Феликс. Тоже бородатый, но скромнее. Не как горец, но вроде отца-основателя ЧК — с козлиной растительностью революционера от подбородка и чуточку ниже.

Это всё хорошо и замечательно, что не с мужиком и ориентация не нарушена — вообще новость золотая, но! — что это парни у меня дома делают?! Что им здесь надо?! Почему они здесь?! Странно, когда это успели обои поменять. У меня дома обои другие, и люстра…

— Мы тебя вчера к себе принесли. Домой ты не хотел. И не мог. Ножками у тебя не получалось. Я тебя ещё кофе поил, помнишь? — Макс улыбается. Издевается? Не похоже.

Так я не дома?! Сейчас будет резонанс…

Это всё будни, домашние, бытовые мелочи. Но настаёт момент в жизни, когда амплитуда сердцебиения совпадает с критической, а серость так впивается в печень голодным опарышем, что сразу становится ясно: пора отдохнуть.

Я изучаю афиши, бегущую строку в телевизоре и объявления в газетах — на предмет концертов. Рок-концертов.

«Аквариум». Терпеть не могу БГ. Есть в нём что-то от Борьки Моисеева, вы не находите? Идеальный, короче, вариант.

ККЗ «Украина». Убогость, соответствующая названию.

Тупые — потной толпой ломятся в чуть приоткрытые двери, тупые — с билетами. Дорогими билетами. Умные — перелазят через забор возле сортира, умные — щимятся через распахнутый чёрных вход. На халяву.

Тупым — девочкам и гомикам — в кайф позажиматься. Умные обожают адреналиновые танцы: поймают — отхватишь пизды от омоновцев. Сомнительное удовольствие: гематомы и сломанные берцами рёбра. Но за всё надо платить. И не всегда деньгами.

Окрик — застываю на месте — попалили! Бабулька строго смотрит на меня — сросшиеся брови, седые усы:

— А двери кто будет за тобой закрывать?!

— Ии-и…Извините, щас я…

Внутри. Хорошо сидим: по центру, возле сцены. Рядом Юра, Амбал и Костик.

— Ребята, какие у вас места? — патлатый очкарик, с ним ещё трое таких же: фенечки, шнурочки и виноватые улыбки — запоздалые дети цветов.

Молчим. Не замечаем.

— Ребята, у нас билеты как раз на эти места…

— Пошли на хуй.

Исчезают.

Амбал достаёт из рюкзака батл «Долины» — осторожно, чтоб омоновцы не заметили.

…я родился в таможне, когда я выпал на пол. Мой первый отец был таможник, второй мой отец — Интерпол…

Ничего так БГ джазу дал, вполне, зря я на него вот так вот некультурно. Но вообще-то мне больше нравились панк-фестивали. Экспрессии выше крыши и почти бесплатно: пятьдесят копеек за вход — курям на смех, а не цена за удовольствие. На водку — для драйва и акклиматизации — денег остаётся более чем предостаточно.

Толпа на ушах: все прыгают, аж пол дрожит, девочки-мальчики беснуются, но бутылки не бьют, в сторонку откладывают, чтоб прыгать не мешали, порезаться же можно. Зато потом на улице этими батлами закидают парочку авто и трамваев, а пока… Толпа, мы с тобой одной крови! — дрэды фиолетовые, куртки рваные, джинсы промасленные, хой! — хой! — хой! Помни, толпа: ОДНОЙ!! Мы на ушах: прыгаем, беснуемся, пивом догоняемся, слов не знаем, но подпеваем — я аж охрип.

— А сейчас будет песня о любви, — солист машет жене, жена поднимает дочь с погремушкой в миниатюрной ручке (толпа рассержено гудит, толпа не любит песен о любви!). — Краткое содержание песни: парень пришёл на свидание к девушке, а ему захотелось срать… а у неё менструация… а он…

Сквозь смазанное жужжание гитар отчётливо слышно только ударника. Сломалась палочка — не сачковал парень, старался.

Толпа довольна. Толпа обожает песни о сокровенном.

Мы ревём от восторга и умиления — порадовал, старик, не Сид Вишес, но могёт пацан: башню снесло основательно. Особенно у Костяры: он уже на сцене, микрофон отобрал и…

Нет, только не это!

— А хотите анекдот? — Шамана заметно шатает. — Василий иванович у петьки приборы, двадцать шо двадцать а шо приборы…

Рядом с нами девчушки с длинными хаерами безумной расцветки достают из рюкзака трёхлитровую банку. Помидоры. Маринованные, с укропом. Не гнильё, конечно, но Костику всё равно метательные помидорчики не понравились. Расстроенный — влажный и солёный — он спускается в народ. Солист перехватывает инициативу и для поддержания имиджа плюёт в толпу. Попадает в Димку Воронцова. Димка встряхивает крестом в левом ухе и вопрошающе смотрит на нас: на меня смотрит — я киваю, на Костика — понятно, не против, на Юрика — Юрик за. Да мы, на хрен, заплевали просто этого урода — до сих пор, наверное, от зелёных смарчей отскрестись не может. Вот что значит мужская солидарность. Это вам не помидоры из-за широких спин швырять.