Михаил Любимов - Декамерон шпионов. Записки сладострастника

Так вот: на письменном столе лежал томик Альбертуса Магнуса в переводе с латинского на немецкий, ты, конечно, читал этого доминиканского монаха и астролога, творившего в Швабии. Именно он изобрел философский камень, превращавший металл в золото, и эликсир жизни, продлевающий наше печальное существование. Он даже изобрел робота, вид которого доводил до слез великого Фому Аквинского. Не думай, мессер, что я хочу навязать тебе идею о гениальности всех выпускниц ЛГУ (кстати, его закончил наш ВВ), особенно, корпящих над проблемами твоего творчества, я просто констатирую факты. Кроме Магнуса, на столе лежали три английские книги некоего Алистера Кроули, почившего, кажется, в конце сороковых. Жил он в Соединенных Штатах, где на отцовские деньги занимался черной магией, создавал секты, в которых не последнюю роль играл прекрасный пол.

Кроули считался основателем сексуальной магии, впрочем, мне думается, что он просто прикрывал наукообразием свои бесконечные оргии. Там он до крови прокусывал дамам руки (это он называл «поцелуем гадюки»), превратил одну свою почитательницу в верблюда, довел несколько дам до такого экстаза, что они вообразили себя птицами, забрались на крышу и собирались улететь в жаркие края (к счастью, оттуда их сняли пожарные). Однако человеком Кроули был неординарным: утверждал, что он — реинкарнация папы Александра Шестого, какал на ковры в домах, где устраивал спиритические сеансы, держал у себя в шкафу скелет, которого якобы поил и кормил своей кровью, крохотными колибри и настоем из кошачьей слюны.

Интересно, что там же лежал и томик Дали, аналогичный подаренному мне в Москве, я перелистал его и обратил внимание на отчеркнутый абзац: « Рано утром я видел сон, будто произвел на свет множество белоснежных экскрементов, чистейших на вид и доставивших мне, пока я их создавал, изрядное наслаждение. Проснувшись, я сказал Гали: «Сегодня у нас будет золото». Рядом с книгами на столе лежала довольно объёмная косметичка, которую я по служебной привычке раскрыл. Каково же было мое изумление, досточтимый Джованни, когда я увидел там флакончики с маслами и эссенциями: «Гарем запахов», «Арабская ночь», «Пять секретов» и прочее. Так где же она в конце концов? С Батовым мы досидели до позднего вечера, так и не дождавшись Розы, оставили ей приглашение на ужин и удалились на корабль. Перед уходом я незаметно сунул в свой атташе-кейс косметичку с маслами, рассчитывая, что, явившись домой (не от любовника ли — сердце мое облилось слезами и кровью!), Роза воспримет это как мой тонкий намек.

У трапа на «Ленин» нас встретила непроницаемая Марфуша. В музыкальном салоне витали Орел, Тетерев и Грач, в кресле дремал уже пьяный Дятел, мирно беседовали Курица с бесстрастной Совой. В этот раз солировала вертихвостка Сорока.

В Париже нужно жить и только жить. И не просто принимать пищу и вино, платить ренту, сдавать белье в прачечную и ходить на рынок — о, нет! В Париже нужно наслаждаться жизнью, словно завтра налетит чума. Любил бездумно крутить по центру, особенно в районе площади Этуаль, обожал вылететь по авеню Клебер на Елисейские поля эдаким фертом, чертовым миллионером (жаль, что у него скромный «пежо»!) или медленно проехать по бульвару Капуцинов, словно все капуцины мира, разинув рты, наблюдают, как виртуозно он водит машину. А вот по Монпарнасу лучше бродить пешком, нечего там пижонствовать на машине. Засунуть руки в карманы — и мимо высокомерных «Ротонды» и «Дома» (в сущности, и не понаслаждался ими вволю, визитировал лишь с оперативными связями, а разве это удовольствие?).

И тем более только и только на ногах по верхнему Монмартру, где дышалось совсем по-другому и у ног лежал весь невозможно прекрасный Париж. Там на Пляс-дю-Тертр завертелось, как в сказке, с одной молодой туристкой, красавицей-учительницей из родного Ельца, пудрил ей мозги, обхаживал луковым супом с твердой сырной коркой в раскаленных горшочках, петушком а-ля святой Жак и бесподобным бордо замка дю Брейль Киссак. Класс!

Давно не бывал в Ельце. Патриархально, словно в глубокой старине, словно не восторжествовала советская власть, зелень выпирает из каждого двора, какие там яблоневые сады! Какая рыбалка! Правда, долго не пробудешь — завоешь от скуки…