Карен Рассел - Приют святой Люсии для девочек, воспитанных волками [сборник litres]

– Уйди с дороги, Рег!

Обернувшись, я увидел Барсука, сидящего верхом на розовой полировальной машине. Он не улыбался, и было не видно, какой зуб он сломал. На искаженном замороженном лице чернели безжизненные глаза. На щеках и волосах таял снег. Барсук собирался наехать на своего отца.

Огромное острое лезвие, вроде тех, что используют в заводских бумагорезательных машинах, заскребло по поверхности льда. Я закричал: «Нет! Пожалуйста! Стой!» Шум мотора заглушил мои вопли. Барсуковский папаша даже не увидел, что́ ему грозит – он по-прежнему прятал лицо в мехах Леди Йети. Но в самый последний момент Барсук все-таки свернул. Из-под лезвия вырвался голубой огонь. И Барсук стал выписывать аккуратные круги по поверхности катка. Машина засасывала грязные льдинки и шерсть орангутангов, а белые царапины на льду затягивала вода. Барсук упорно залечивал бесчисленные шрамы от коньков, пока каток не превратился в безупречное ледяное зеркало.

Барнаби поливал из шланга старый щиток черепахи, когда раздался первый крик. Он решил, что это просто ветер. Барнаби целый день с упорством Сизифа отскребал испражнения чаек, а теперь выясняется, что будет дождь.

– Вот черт! Вечно одно и то же, – пробормотал он себе под нос. – Только все отмою за этими стервами, и тут же льет как из ведра.

«Город морских раковин» закрылся для посетителей час назад. Сейчас деревянная дорожка была пуста. Тишину нарушал лишь шум волн и отдаленные раскаты грома. Со стороны моря наплывали серые дождевые тучи, а само оно постепенно погружалось во мглу. Мир будто затаил дыхание. И только серебристые чайки неутомимо носились над горизонтом, пикируя на использованные презервативы и пустые пакеты из-под чипсов.

Барнаби, полный дурных предчувствий, смотрел на грозовой фронт. Он начал нервничать сразу после закрытия. Обычно старался уйти ровно в семь часов. Ходили слухи, что, когда стемнеет, в «Городе морских раковин» начинают раздаваться странные звуки. Существовало поверье – если можно так назвать россказни двух подвыпивших сторожей, – что в гигантских раковинах обитают привидения. В штормовые ночи в них эхом отдаются вздохи погибших душ. Парень по имени Раффи, подрабатывавший там сторожем по выходным, верил в эту мистику: «Ночью духи там просто бесчинствуют! Раковины поют!»

Раффи говорит, что эта дьявольская музыка заползает, как червь, в уши и отравляет мозг. Она действует на подсознание, точно сигналы враждебных инопланетян. Но хозяин не повелся на эти штуки, решив, что у Раффи не все в порядке с головой.

– Его дядя страдал слуховыми галлюцинациями, – с грустью сообщил он. – В старости совсем оглох. – Хозяин покачал головой. – Не завидую этому Раффи. Ему в жизни приходилось несладко.

Крики доносились из рогатой раковины.

«Да быть этого не может», – подумал Барнаби.

Опершись на швабру, он размышлял, не сошел ли он с ума. Но на потустороннюю музыку это было не похоже. Слишком уж реально и по-человечески звучали вопли.

Рогатую раковину посетителям не показывали. Оттащили в дальний конец парка, где она ждала ремонта после того, как ее потрепал тайфун «Вита». С помощью крана раковину положили на бок, и теперь ее приходилось постоянно чистить от мусора и назойливых крабов, заползавших в трещину. Из всех гигантских раковин рогатая была самой маленькой, размером с небольшой грузовик. Волнистый вход в раковину был не шире канализационной трубы. Ничего общего с кроличьей норой, через которую можно провалиться под землю.

– Кто там? – окликнул Барнаби, неожиданно обретя дар речи. – Там кто-то есть?

Крики прекратились. Глубоко вздохнув, Барнаби заглянул в раковину и увидел там два глаза, поблескивающих в темноте.

«Оно вернулось, – подумал он, сжимая в руках швабру, свое единственное оружие. – Тварь, которая жила в этой раковине, вернулась обратно».

– Простите, но я застряла, – раздался жалобный детский голосок. – У вас нет пластыря и чего-нибудь поесть?

Рыжая ждала этой экскурсии целый месяц. Ведь «Город морских раковин» рекламировали как морской Стоунхендж. Добраться туда можно только на пароме. Строго говоря, это не город, а мегалитическое сооружение из гигантских раковин докембрийского периода. В брошюре утверждалось, что это морская версия острова Пасхи. На обложке вдоль берега выстроилась полумесяцем дюжина гигантских раковин. Это были витые остроконечные конусы, некоторые даже высотой с дом. Над ними кружили чайки. Надпись под фотографией гласила, что эти выбеленные солью небоскребы были выброшены на берег цунами во время мелового периода и установлены вертикально нашими далекими предками. На врезке изображались эти самые предки: маленькие покрытые шерстью людишки с раздутыми, как у запасливых грызунов, щеками разжигают священный огонь под сенью громадных ракушек.