Лори Спилман - Счастливые сестры Тосканы [litres]

– Прошло всего полгода. Дар еще горюет. Они с Розой были очень близки. Но когда-нибудь я обязательно расскажу ей правду. Она и девочки должны узнать, какой невероятной женщиной была Поппи – их бабушка и прабабушка.

– И какой злобной каргой была Роза.

– Нет. Поппи права: бедняга попала в капкан лжи и это отравило ее душу. Представляешь, когда мы с Поппи разговаривали с Розой по фейстайму всего за несколько часов до ее смерти, она плакала.

– Да ты что? Прямо настоящими слезами? Как у людей?

Я не могу сдержать улыбку:

– Ага. Мне показалось, что даже ее сиделка была в шоке.

Тут кто-то подходит ко мне сзади и начинает разминать мои плечи. Я вздрагиваю, потом смотрю наверх. Вижу Габриэле и похлопываю его по руке:

– Доброе утро, Гэйб.

– Buongiorno, bellezza.

Что называется – почувствуйте разницу. Год назад я бы растаяла от одного лишь прикосновения этого мужчины. Я вспоминаю, как тогда, вернувшись в свою комнату – красная как рак да еще с разбитым сердцем, – чувствовала себя донельзя униженной. А сегодня тот день для меня – самое романтичное свидание в моей жизни.

Тогда я думала, что поцелуи – это обещания, а секс предполагает совместное будущее. Теперь я стала умнее и смотрю на жизнь более реалистично. Если меня спросят, была ли у меня несчастная любовь, я с гордостью признаю, что да, и не стану скрывать, что тогда героем моего романа был Габриэле Вернаско.

Я слышу шум мотора и непроизвольно расправляю плечи. Над подъездной дорогой поднимаются клубы пыли.

– Он приехал! – Я вскакиваю из-за стола и бегу в обход дома к парадному входу.

Мне навстречу идет Рико в слаксах цвета хаки и соломенной шляпе. В одной руке у него футляр со скрипкой, а в другой небольшой металлический контейнер. Он опускает все на землю и протягивает ко мне руки:

– Mein Mädchen.

– Mein Ора! – Я тычусь лицом ему в грудь и буквально задыхаюсь от нахлынувших чувств.

Рико наконец отходит на шаг и спрашивает:

– Как ты?

– Мне так не хватает Поппи!

– Она была бы счастлива, что мы все, как и договаривались, собрались вместе в день ее рождения.

Все, кроме нее самой. Мы с Рико наверняка одновременно об этом подумали.

– Ты подарил ей самые счастливые месяцы в ее жизни.

– И ты тоже, мы оба, – срывающимся голосом поправляет меня дедушка.

Взявшись за руки, идем к «Каза Фонтана», к дому, где когда-то жила его любимая. Рико останавливается за пару шагов до крыльца и шарит рукой в кармане.

– Наше pied-à-terre в Равелло. – Он протягивает мне старый медный ключ. – Мы с Поппи всегда хотели, чтобы ты стала его хозяйкой.

Я отступаю на шаг:

– Нет, я не могу. А как же Ян?

Дедушка мягко, но уверенно вкладывает ключ мне в руку:

– Ян согласен. Ты наша внучка, так что квартира твоя. Только тебе нужно будет встретиться с адвокатом – это наш хороший знакомый, потом объясню, где его найти, – и подписать кое-какие бумаги. Мы с Поппи подумали, что наша полная счастливых воспоминаний квартира станет для тебя трамплином в будущее.

Я смотрю на ключ. Он как символ всего, что ждет меня впереди.

– Спасибо, дедушка! Мы с тобой будем жить там вместе. Я куплю диван…

Рико похлопывает меня по щеке:

– Я должен вернуться в Германию. Но ты обязательно купи диван… Я буду к тебе приезжать. – Он улыбается. – И Лучана тоже станет тебя навещать. И София с мальчиками. А еще, придет время, наверняка и Дария с девочками захочет погостить в Италии.

Дария. Как бы это было хорошо!

Мы ждем, пока сумерки не опустятся на поле, где когда-то в поте лица трудились мои прадедушка с прабабушкой и их дети. Мы поднимаемся на холм. Вечер теплый, тишину нарушают только стрекот насекомых и шорох травы у нас под ногами.

Я расстилаю одеяло, а Рико ставит на землю футляр со скрипкой, потом с нежностью целует металлический контейнер.

Мы с дедушкой и Люси по очереди берем из контейнера по горсточке праха Поппи. Рико поворачивается лицом на запад, туда, где небо уже окрасилось в персиковые и лавандовые тона:

– Как мы тебе и обещали, mio unico amore. Последний закат в Тоскане.

Он достает скрипку. Звучат сладостно-горькие аккорды «Que será, será». Я поднимаю руку к небу и раскрываю сжатый кулак. Легкий бриз подхватывает пепел, и на мгновение прах Поппи сверкает в лучах заходящего солнца… А потом исчезает за горизонтом, растворяется в бесконечности.

У меня перед глазами оживает картинка: бабушка Поппи и моя мама вместе – они смеются, обнимаются и танцуют на небесах.

– А почему бы и нет? – шепчу я. – В этом мире нет ничего невозможного.