Скарлетт Томас - Дочь олигарха [litres]

– Так вот как вы боретесь со вспышкой анорексии? – вопрошает гневный родитель, прознавший о ранних утренних заплывах и послеобеденных забегах. – Вы тут что, мать вашу, с ума посходили?

За этим следуют новые наказания. Каждый вечер после ужина девочки – плохие девочки, подгнившие яблочки из чердачных спален – идут мимо изображений принцессы Августы в озере в кабинет директора, и он читает им “Большие надежды”, историю мальчика по имени Пип, готового на все ради прекрасной, худой и богатой девочки по имени Эстелла, которая никогда не ест и живет в доме, заросшем паутиной. Никому эта книжка не нравится, пока не появляется Эстелла. Девочка, которой доставляет удовольствие доводить мальчика до слез? И к тому же насильно кормить его, а самой не есть? Да с таким персонажем тут каждая готова себя ассоциировать. Пип обожает подол платья Эстеллы. А она заставляет его ненавидеть собственные руки.

Тиффани перестает называть всех Осеанией – теперь она всех зовет Эстеллой.

– Эстелла, ти куда? – как-то спрашивает она Рейчел.

Стоит сумрачное, тонкое, как паутина, время между концом учебного дня и началом выполнения уроков. Рейчел одета в спортивную форму: ляжки так и распирают ткань зеленых шортов. Неужели нельзя было найти шорты размера побольше? Но, может, просто в начале семестра она была еще не такой жирной. Кто знает?

– На пробежку, – говорит Рейчел.

– Это ведь уже необязательно, – говорит Доня.

Рейчел пожимает плечами.

– Мне нравилось, – говорит она. – Решила, что, пожалуй, продолжу.

– Там жи холад!

– Ничего.

Вечером за ужином Рейчел впервые не притрагивается к десерту. Раньше она и не догадывалась – ну просто, блин, не доходило до нее! – что не притронуться к еде может быть даже приятнее, чем съесть. И почему она никогда так не пробовала? А вот это чувство – отдать свой десерт Доне и смотреть, как она его пережевывает подобно жующей машине, тупой и жирной бетономешалке, как двигается ее дряблый прыщавый подбородок, настолько далекий от того двухмерного идеала, которого все они хотят больше, чем… да блин, больше жизни?! Ведь это прекрасно, и в то же время страшно, и так бесконечно просто и понятно. Рейчел делает глубокий вдох и начинает новую главу своей жизни.

Постоянное облако цибета и дубового мха, или чем там их теперь заменяют. В парфюмерии больше не используют секрет пахучих желез змей и кошек, но в спальнях верхнего этажа все равно пахнет так, как будто по-прежнему используют. У Таш флакон в форме пули, запах чуть-чуть напоминает о родине, пахнет сказочными русскими богатырями, большими мужчинами с крепкими мускулами: одетые в кожу и мех, они гонят коней по снежным холмам.

Бесплатные образцы, привезенные из Стивениджа, почти закончились. Хорошо, что завтра они едут в Кембридж. Возьмут там новых пробников духов, а еще пополнят запасы сигарет и купят алкоголя для рождественской вечеринки – поминок Бьянки. Они все теперь перешли на более смелые ароматы – те, что сначала им не нравились; те, что, честно говоря, пахнут сексуальными рабынями, которых скармливают тиграм.

– Терпеть не могу запах “Герлен”, – заявляет Лисса, запирается в ванной и стоит под душем гораздо дольше, чем принято у нормальных людей. Ее гель для душа пахнет зеленью и чистыми мальчиками. Сквозь шум воды слышно, как она всхлипывает.

Все уже знают: после такого обязательно последует классная история. Но хорошие истории надо вытягивать осторожно: так вытаскивают котят из трудных кошачьих родов, так выкапывают из-под земли волшебное сокровище, так – медленно и бережно – производят на свет непомерно крупную какашку.

– Эстелла, – говорит Тиффани, прильнув к двери ванной комнаты. – ЭСТЕЛЛА. Не будь такая ду- рра .

Наконец Лисса выходит и забирается в постель Дэниель. Глаза у нее красные. На предплечье немного крови. Кровь капает на подушку Дэни, которая совсем недавно была подушкой Бьянки. Интересно, на ней хотя бы наволочку сменили? Может, и нет. Тут наверняка до сих пор повсюду обрывки волос Бьянки и ороговевшие частички ее кожи: блеклые фрагменты мертвой девочки.

Лисса вспоминает, как ходила с матерью по магазинам, еще до того, как они с отцом развелись. В маленьком городке с курортным отелем и открыточной главной улицей – может, где-нибудь в Сомерсете? Она тогда услышала фразу хозяйки магазина, завалившей ее мать сексуальной одеждой – ради него, менеджера хедж-фонда из Бостона, который теперь отчим Лиссы и который тогда нарочно трогал ее за ногу, а еще он хочет продать их пони и ударил Сьюз, когда они недавно сильно поссорились, но вообще история не об этом.