Ирвин Уэлш - Эйсид-хаус [сборник litres]

В данный момент ее проблемы заключались в выпивке и Ричарде. Моей первой мыслью было то, что она заслуживала обоих. Я нашел Крисси довольно омерзительной. Ее тело было покрыто слоем твердого жира вокруг живота, лодыжек и бедер. В ней я видел забитую женщину, чье единственное сопротивление среднему возрасту заключалось в решении носить молодежную одежду, слишком облегающую и откровенную для ее мясистой фигуры.

Ее одутловатое лицо строило мне игривые гримаски. Меня слегка подташнивало от этой женщины; она лишилась привлекательности, но бессознательно пыталась по-прежнему демонстрировать давно потерянный сексуальный магнетизм, словно не замечая гротескной водевильной карикатурности того, что его подменило. Именно тогда, как парадоксально это ни звучит, меня пронизал ужасный импульс, родившийся даже не в гениталиях, а где-то глубже: этот человек, который мне отвратителен, эта женщина станет моей любовницей.

Почему же это должно было случиться? Наверное, из-за моей природной тяги делать все наперекор; возможно, в Крисси, как в некоем странном фокусе, сошлись отвращение и привлекательность. Может быть, я восхищался ее упрямым отказом признать безжалостное увядание своих возможностей. Она вела себя так, словно новые, будоражащие, восхитительные события ждали ее за углом, несмотря на все доказательства обратного. Я чувствовал беспричинное желание, как и обычно при встрече с таким типом людей, тряхнуть ее и выкрикнуть правду ей в лицо: «Ты бесполезный, уродливый кусок мяса! Твоя жизнь до сих пор была безнадежной и отвратительной, и впредь она станет только еще хуже. Перестань лгать самой себе».

Во мне бушевала масса конфликтующих эмоций: активно презирая кого-то, я в то же время готовился этого человека соблазнить. Только гораздо позже я признал, к своему ужасу и стыду, что эти чувства ни капли не конфликтовали. Тем не менее тогда я не был уверен, флиртовала Крисси со мной или только поддразнивала этого убогого Ричарда. Возможно, она и сама не была в этом уверена.

– Мы завтра едем на пляж. Давай с нами! – заявила она.

– Было бы замечательно, – широко улыбнулся я, и Ричард побледнел.

– Мне, возможно, придется работать… – нервно, заикаясь, выдавил он.

– Ну, тогда, если ты нас не повезешь, мы поедем сами! – Она жеманно улыбнулась, будто маленькая девочка: ни дать ни взять шлюшьи повадки, а она явно когда-то и была шлюхой, пока внешность позволяла.

Я, безусловно, ломился в раскрытые ворота.

Мы выпили еще и поговорили, пока все сильнее нервничающий Ричард не закрыл бар, а потом пошли в кафе немного дунуть. Планы на завтра окончательно определились; я жертвовал своей ночной жизнью ради дневных пляжных забав с Крисси и Ричардом.

На следующий день Ричард, везя нас на пляж, был очень напряженный. Любо-дорого было видеть, как белеют костяшки его пальцев на руле, когда Крисси, перегнувшись через спинку переднего сиденья, кокетничала со мной. Любую глупую шутку или несмешной анекдот, лениво слетавшие с моих губ, Крисси встречала взрывами неистового хохота, в то время как Ричард страдал в напряженном молчании. Я буквально ощущал, как растет его ненависть ко мне, затмевая белый свет, спирая дыхание, мешая думать. Я чувствовал себя проказливым ребенком, увеличивающим громкость на телевизоре с единственной целью разозлить взрослых.

Впрочем, Ричард немного поквитался, когда вставил в магнитолу кассету Carpenters . Я места себе не находил, пока они с Крисси хором подпевали.

– Такая ужасная потеря – Карен Карпентер, – серьезно сказала она.

Ричард угрюмо кивнул.

– Очень жалко, правда же, Юэн? – спросила Крисси, желая включить меня в их странный мини-фестиваль скорби по поводу этой мертвой поп-звезды.

Я улыбнулся – доброжелательно, с налетом похуизма:

– Мне насрать. По всему миру есть люди, которые реально голодают. Ну и почему я должен оплакивать какую-то сверхпривилегированную ебанашку-янки, которая так ебанулась, что не могла даже ложку жратвы до собственного рта донести?

Последовало удивленное молчание. Наконец Крисси заныла:

– У тебя гадкий, циничный ум, Юэн!

Ричард чистосердечно согласился, не в силах скрыть удовольствия от того, что я ее расстроил. Он даже стал подпевать песенке «Top of the World» [3] «Вершина мира» (англ.) . . После этого они с Крисси принялись болтать на голландском и хихикать.

Меня не волновало это временное отлучение. По правде говоря, я наслаждался их реакцией. Ричард попросту не понимал таких людей, как Крисси. Я чувствовал, что ее привлекают уродство и цинизм, поскольку она считает себя способной изменить людей. Во мне она видела вызов. Раболепное ухаживание Ричарда иногда забавляло ее, но все же он, пресный и скучный, был подобен коротким каникулам, а не чему-то постоянному. Пытаясь стать таким, каким, по его мнению, она хочет его видеть, он не оставил ей ничего для изменения, не давая удовлетвориться действительно сильным влиянием на отношения друг с другом. А покамест она будет держать этого дурака рядом на привязи, чтобы потакал ее безграничному тщеславию.