Дэвид Митчелл - Под знаком черного лебедя [= Лужок черного лебедя]

Это было как в кино, когда герой очнулся после обморока и лица плавают у него перед глазами. Но страшнее – из-за темноты. У меня болело сразу в двадцати местах. Но болело как ссадины, а не как удар топором, и я решил, что ходить смогу. Перед глазами у меня все тряслось, как в стиральной машине ближе к концу цикла. «Мальчишка упал с обрыва! Мальчишка упал с обрыва!» – раздавалось по карьеру. Людей в свете костра прибывало. Лица у них были подозрительные, а то и враждебные.

Старик что-то сказал на непонятном языке.

– Его еще рано хоронить! Можно подумать, он со скалы упал!

– Ничего. – В рот набился песок. – Вроде ничего.

– Парень, встать можешь? – спросил кто-то рядом.

Я попытался, но у земли еще не закончился отжим.

– Копыта не держат, – решил хриплый. – Присядь-ка у огонька, муш [23] Парень ( цыган .). . Ну-ка, помогите кто-нибудь…

Поддерживаемый чьими-то руками, я сделал несколько шагов к огню. Мать и дочь, обе в фартуках, вышли из жилого прицепа, где по телевизору шли «Новости срединных графств». Обе женщины были сильно потрепаны жизнью. Одна держала на руках младенца. Дети пихались вокруг, стараясь разглядеть меня получше. Они были явно дичее и намного жестче любого из нашей параллели, даже Росса Уилкокса. Такие мелочи, как дождь, простуда, драки, травля, сроки сдачи домашних заданий, этих ребят явно не волновали.

Один подросток ковырял ножом какой-то комок и совсем не обращал на меня внимания. Половину его лица закрывала копна волос.

Хриплый оказался тем самым точильщиком ножей. Это меня подбодрило, но лишь чуть-чуть. Когда он стоит у нас на крыльце, это одно дело, когда я свалился к нему в лагерь – другое.

– Простите, я… спасибо, но я лучше пойду.

– Бакс, это я его поймал! – Мальчишка с расплющенным носом съехал на заднице по склону. – Но этот дивви [24] Чокнутый ( цыган .). сам свалился! Я его не толкал! А надо было! Он за нами шпионил, байстрюк этакий!

Точильщик посмотрел на меня:

– Тебе еще рано уходить, чавво.

– Это… – Вешатель перехватил «покажется», – кажется странным, но я был в лесу рядом с церковью и только… – Вешатель перехватил «присел», – хотел отдохнуть, как прибежала собака…

Боже, как жалко это звучит.

– … огромная собака, схватила мою сумку и убежала.

Ни на одном лице не отразилось и капли сочувствия.

– В сумке были все мои учебники и тетради.

Из-за Вешателя я подергивался, как будто врал.

– Я пошел за собакой… ну, хотел за ней пойти, но стемнело, и тропинка, ну, что-то вроде тропинки, привела меня к… – я показал наверх, – вон туда. Я увидел вас сверху, но я не шпионил.

Даже у младенца на лице отразилось сомнение.

– Честно, я только хотел найти свою сумку.

Подросток, который что-то вырезал, продолжал вырезать.

– А что тебя вообще занесло в лес? – спросила женщина.

– Я прятался.

Сработает только некрасивая истина.

– Прятался? – призвала меня к ответу ее дочь. – От кого?

– От кучи ребят. Деревенских.

– Чего ты им сделал? – спросил мальчишка со сломанным носом.

– Ничего. Просто они меня не любят.

– Почему?

– Откуда мне знать?

– Да уж наверняка знаешь!

Конечно знаю.

– Потому что я не один из них. Вот и все. Им этого достаточно.

Что-то теплое и мокрое оказалось у меня в ладони. Клыкастый пришелец поднял голову. Мужчина с прилизанными назад волосами и бакенбардами фыркнул от смеха, глядя на старика:

– Видел бы ты свою рожу, Бакс! Когда парень свалился незнамо откуда!

– Я испугался, как будто черт на меня выскочил! – Старик швырнул в огонь пивную банку. – И не стыжусь признаться, слышишь, Клем Остлер? Я думал, он муло [25] Вампир, покойник ( цыган .). с кладбища. Или это опять годжи [26] Нецыгане ( цыган .). швыряют в карьер плиты и холодильники, как тогда под Першором. Нет, эта ач-тхен [27] Стоянка ( цыган .). мне никогда не нравилась.

Либо цыгане выдумывают свои слова для всего, либо берут уже существующие и гнут как хотят.

– И то, что этот, – подозрительный кивок на меня, – вокруг шастает, только подтверждает, что я был прав.

– Разве не вежливее было бы просто спросить, не видали ли мы твоей сумки? – Точильщик смотрел на меня.

– Думал небось, что мы тебя живьем зажарим? – Женщина скрестила на груди руки, толстые, как канаты. – Все знают, что мы не откажемся от кусочка годжо , так ведь?

Я пожал плечами – мне было плохо, и я не знал, что ответить. Подросток продолжал вырезать непонятно что. Пахло древесным дымом и солярочным выхлопом, человеческими телами и табаком, сосисками с фасолью, кисло-сладким конским навозом. Эти люди свободней меня, но моя жизнь в десять раз удобней, и проживу я, наверно, дольше.