Деб Калетти - Отдаю свое сердце миру

– Двадцать пять центов, – напоминает Аннабель вместо Малкольма.

– Я действительно думаю, что тебе стоит вернуться. Это будет правильно. Тебе не нужно быть так далеко. Дома придешь в себя, успокоишься за эти три месяца. Просто… отдохнешь .

– Отдых не успокаивает.

– Я кое-что сделала. Только не сердись.

– Что еще?

– Я заказала шапочку и мантию. На всякий случай. Давай, дорогая, возвращайся. Ты уже сделала достаточно.

Молчание.

– Разве не здорово было бы пойти на эту церемонию со своими друзьями, посидеть со всеми, поразмышлять о том, что вам пришлось пережить?

– Я не вернусь домой, – говорит Аннабель.

– Так много людей хотят тебя видеть. Я постелила тебе новые простыни. Твоя комната ждет тебя.

– Я собираюсь закончить. – К своему удивлению, она вдруг принимает решение.

– Ну, если настаиваешь. – Джина вздыхает.

Аннабель ловит себя на мысли, что вздох, пожалуй, слишком театральный. И слова Джины задевают самые больные струны. Аннабель задается вопросом, не является ли она жертвой психологии навыворот. Проклятие Аньелли – в стиле Джины. Что случилось с ее матерью? Неужели сейчас она каким-то святым, небесным чудом выступает адвокатом этого марафона?

– Ты правда заказала шапку и мантию? – спрашивает Аннабель.

– О, милая, мне надо идти… Тетя Энджи на другой линии. Прорвало трубу в офисе. Пей много воды, слышишь меня? И дедушка сказал, что теперь, поскольку лето, будет встречать тебя на полпути, хорошо? В такую жару тебе нужно пополнять запасы воды. И надевай яркую одежду. Под ослепительным солнцем видимость на дороге плохая.

Аннабель одевается. Она убирает в хвост уже отросшие волосы. Съедает два банана и чашку мюсли. Проверяет маршрут. Дедушке Эду она оставляет односложную записку: « Порядок».

Она выходит из фургона. Вау, как же тепло было в норке, думает она, когда ее обдувает свежим июньским ветерком. Она окидывает взглядом окрестности, приютившие их на несколько дней. Территория кемпинга утопает в тени деревьев. Впереди будет еще немало мрачных мест, но именно это она больше никогда не увидит.

Маршрут из города Лоретта пролегает по главной улице. Эй, вот и магазин одеял. А чуть дальше – гастроном Ника. И кафешка Эбигейл. Все те места, о которых она слышала от деда. И, вау, смотрите-ка. Дедушка Эд собственной персоной, сидит за барной стойкой, ковыряет вилкой стопку оладий.

Она бежит мимо. Машет рукой. Мгновение спустя она слышит его голос.

– Вперед, Белла Луна! Давай, давай, давай! – Она оглядывается через плечо. Он чуть ли не подпрыгивает в своих стариковских штанах и рубашке поло. Женщина в фартуке, Эбигейл, как будто вскидывает руку и ободряюще машет вслед.

Сразу чувствуется, что она провалялась в постели не один день: мышцы напряжены, суставы скрипят, как колеса старой телеги. Легкие пульсируют, но, может, это бьется сердце, побуждая ее мчаться вперед.

Двадцать второе сентября. Сет Греггори.

Какой-то дурацкий аквапарк с детьми в красных футболках? Подумаешь! Беседа с группкой студентов одного из лучших университетов страны? Велика беда. Интервью младшим репортерам и статьи в крупных газетах? Да практически день рождения. По крайней мере, в сравнении с настоящим ужасом, который ждет ее впереди. Она физически не может обогнать свое будущее, но телу этого не объяснить. Внутренние механизмы стары как мир. Мозг выстреливает порцию страха, и сердце ускоряется, кровь бушует. Наша древняя животная природа говорит: беги, когда почуешь приближение опасности; пригнись, когда видишь человека с ружьем; сигай через дорогу, когда на тебя летит грузовик.

Иногда и двух тысяч семисот миль мало.

Когда добрые люди из гольф-клуба «Силвер Спрингс» в Оссиане, штат Айова, узнают о том, что Аннабель Аньелли – девушка, которая пересекает территорию США после той ужасной трагедии в Сиэтле, – бежит через их город, они устраивают торжественный ужин в ее честь в ресторане «Бамбино». В «Бамбино» традиционно отмечают многие важные городские события – как печальные, так и праздничные. На сегодняшний вечер фургон избавлен от проблем с парковкой. Они могут остановиться в любом месте, где только пожелают: в гольф-клубе, возле почты, у ресторана «Бамбино». Они всюду желанные гости.

Едва заслышав родное слово Bambino , дедушка Эд радостно потирает руки в предвкушении каннеллони, домашней пасты и равиоли; канноли на десерт. По такому случаю он надевает выходную рубашку – черную в голубую полоску – и модные брюки.