Ларс Лоренс - Утро, полдень и вечер

Ну а потом, когда Белый Отец решил, что навахо усвоили преподанный им урок, он позволил им возвратиться в родные края, в пустыню — красивейшее место на земле, которое было ему не нужно. Эта территория охватывает Большой Каньон и Мост Радуги, Прекрасную Долину, Шипрок и Каньон де Шелли. Местность здесь бесплодна, камениста и враждебна белому человеку, но очень живописна, и навахо в этой пустыне почувствовали себя совершенно как дома. Там они встретили одноплеменников, притаившихся в пещерах и ущельях. Этим людям удалось спрятаться от солдат и избежать изгнания. Они были горды тем, что остались непобежденными, скрывались, как первые христиане, и не только не ослабли, но набрались сил. Люди эти составили тогда основное ядро племени. Навахо боролись за существование, трудясь среди скал и терновника под руководством таких вождей, как дед Транкилино, которому даже при рождении не дали вскрикнуть, потому что в сотне шагов от потаенного места, где происходили роды, стоял военный лагерь. Несмотря на нечеловеческие условия, уже при жизни третьего поколения племя выросло в шесть раз, причем рост был не только количественный — навахо превращались в гордый, независимый, сильный народ. Дважды они вынуждали белых значительно расширить выделенные им земли, но не довольствовались этим и продолжали создавать напряженность на границах своей резервации. А чтобы миссионеры и купцы продолжали относиться к ним с уважением, они изредка, острастки ради, убивали кого-нибудь из них.

Какой-то склонный к сенсациям ученый подсчитал, что, если и дальше племя навахо будет расти в таком же темпе, лет через двести оно заполнит всю территорию Соединенных Штатов. Эта мысль на мгновение обрадовала Транкилино. Да, действительно, народ, к которому принадлежит его мать, замечателен. Но он обречен, если будет жить так, как жил до сих пор. Одного сопротивления недостаточно. Надо не только бросать вызов существующему порядку вещей, но и менять его.

Что же дальше?

Допустим, сегодня утром не было бы совершено ни одной ошибки. Допустим, не произошло бы стычки с полицией. Значит, Рамона посадили бы в тюрьму по ложному обвинению, что явилось бы опасным прецедентом. Сотни людей потеряли бы кров, лишились бы жилищ, построенных собственными руками. Разве этому нельзя помешать? Нельзя предотвратить? Капитулировать?

У Транкилино мелькнула было мысль: и хорошо, что произошло столкновение с полицией. Эти мерзавцы использовали все средства провокации — высокомерно отказались пустить шахтеров в зал суда, запугивали, окружили дело тайной и, наконец, пустили в ход газы и оружие. Ну что ж, они своего добились. Транкилино понимает этого идиота Альбенисио Мирабаля, который стоял рядом с ним и размахивал молотком; он лишь жалел, что не проник вместе с другими в здание суда и не удушил Джейка Махони. Он так живо представил себе эту сцену, что на минуту даже почувствовал удовлетворение.

Но тут же устыдился своих мыслей и заставил себя еще раз все обдумать: если бы не было стычки с полицией, то Рамона, наверное, выдворили бы из страны или отправили в тюрьму; но это не заставило бы их капитулировать. Вокруг дела Рамона поднялся бы шум, который привел бы к разоблачению манипуляций Джейка с контрактами, попустительства компании, произвола властей Реаты, а также колониальных методов правления, осуществляемого монополиями.

Однако и такой исход нельзя было бы считать удовлетворительным. Люди не очень-то любят разбираться в отвлеченных вопросах. Для них дело Рамона Арсе — это дело Рамона Арсе, и только, простое и ясное, представляющее собой еще один пример несправедливости по отношению к человеку, причем к человеку молодому, красивому, которого считают muy hombre, мужчиной что надо, и muy listo, умницей. Женщины, не исключая Соледад — жены Транкилино, таяли перед ним и готовы были забыть обо всем на свете ради освобождения своего героя — храброго и доблестного Сида.

Транкилино подавил в себе давнюю досаду на Рамона. В этом деле, как случалось и прежде, Рамон действовал наверняка, избрав для себя наиболее выгодную роль, а черновую работу, гораздо более тяжелую, то есть восстановление разрозненных сил и продолжение борьбы, переложил на плечи других. Он мастер повеселиться, пошутить, произнести прочувствованную речь перед забастовщиками, и эти качества делают его в глазах людей героем. Однако для повседневной работы он слишком порывист, слишком нетерпелив и горяч. Люди инстинктивно угадали в нем эти недостатки, поэтому не удивительно, что, едва шум вокруг забастовки улегся и началась трудная борьба за отмену черного списка, они избрали своим руководителем не Рамона, а его, Транкилино, и избрали единогласно. От этой мысли у Транкилино потеплело на душе.