Ларс Лоренс - Утро, полдень и вечер

— Desgraciados! [19] Негодяи! (исп.).

— Зачем вы его уводите?

— Не смейте его бить!

— Почему не отпускаете?

— Он ничего плохого не сделал!

— Мерзавцы! Вам не удастся упечь их в тюрьму, слышите?

Помощник шерифа Фоунер вынул револьвер из кобуры, но шериф покрутил головой, и тот спрятал оружие обратно.

— Ладно, пошли, — сказал шериф.

Сторож Хесус Ландавасо открыл дверь и держал ее, пока Гилли Маккелвей и Бэрнс Боллинг, все еще не отпуская Рамона, выходили в переулок. За ними, отстав шага на три, следовали Клайд Фоунер и Паттерсон Спусковой Крючок. Процессия эта стала проталкиваться через толпу, направляясь к окружной тюрьме.

Тем временем крики усилились. Но полицейские словно не замечали людей, лишь время от времени повторяя: «Поторопитесь!», «Не подходите!», «Дайте дорогу!» и тому подобное.

Кучка вооруженных полицейских вместе со своим пленником напоминала магнит, который, двигаясь, тянет за собой металлические опилки. Шествие прошло футов пятьдесят по переулку, как вдруг словно гром грянул среди разверзшихся небес. Это разорвалась бомба со слезоточивым газом, заполнив узкий переулок ядовитым туманом. Уже никто не понимал, пистолеты ли стреляют или взрываются газовые бомбы. Люди бросились врассыпную, толкаясь, падая и топча друг друга. Женщины кричали, дети плакали, мужчины ругались, с яростью опрокидывая все, что стояло у них на пути. Слышались беспорядочные выстрелы.

При первых же взрывах начальник полиции Ларсен, а за ним и Сешенс вышли из здания суда через парадную дверь. Окинув быстрым взглядом людей, остававшихся на площади, Ларсен вынул револьвер и побежал к угловому дому.

В девять часов тридцать минут Маркос де Ривас, увлекаемый мчащейся толпой, вышел, шатаясь, из переулка. Из груди его ручьем лилась кровь. То место, откуда она текла, словно горело в огне. Не в силах остановиться, он наткнулся на автомобиль, стоявший у поворота на Десятую улицу, как раз в тот момент, когда водитель начал заводить мотор. Словно издалека Маркосу послышался знакомый голос, кричавший по-испански:

— Маркос! Что случилось?

Маркос постарался отчетливо ответить:

— Они стреляли в меня огненными стрелами…

Но слова, к его удивлению, застряли в горле, откуда послышалось лишь натужное бульканье. Закашлявшись, Маркос обдал кровью зятя, который пытался втащить его в машину.

— Я отвезу тебя в больницу, — все так же смутно донесся до него голос зятя.

Долорес Гарсиа с трудом выбиралась из переулка, когда рослый мужчина, спасавшийся от пуль, сбил ее с ног. Падая, она сильно ударилась и уже совсем не могла различить, куда ей идти: у нее на обоих глазах была катаракта, да к тому же мешали слезы, вызванные газом. Надрывно кашляя, она поползла на четвереньках в ту сторону, откуда доносился шум автомобиля. Добравшись до стены, она подняла голову и крикнула:

— Поло! Поло! Мой Поло погиб!

Начальник полиции Ларсен притаился у низенькой стены на углу Десятой улицы и переулка, выжидая, пока перестанут свистеть над головой пули. Люди все еще бежали, в страхе крича:

— Не стреляйте, не стреляйте!

Среди них были старики, дети, женщина с младенцем. Старуха в шали, с мокрым от слез морщинистым лицом громко кричала по-испански:

— Они убили Рамона!

Какой-то мужчина, одной рукой вытирая глаза, а в другой держа палку, пробежал совсем близко от Ларсена. Одним движением Ларсен выхватил эту палку и бросил ее через стену. Бежавший не остановился. Посмотрев ему вслед, Ларсен увидел еще одного мужчину, в руке у которого, как ему показалось, был револьвер. Этот тоже бежал на площадь.

Но вот стрельба прекратилась. Ларсен заглянул в переулок. Дым почти рассеялся, лишь кое-где маленькие облачка медленно поднимались вверх. Шериф Гилли Маккелвей неподвижно лежал на обожженной солнцем глинистой земле. Его большая шляпа валялась рядом с ним, и Ларсену показалось, что шериф еще больше поседел. Шагах в десяти от него лежал Кресенсио Армихо. Он лежал на спине, голова его была свернута набок, одна рука вытянута. Другой шахтер, Сирило Сандобал, лежал у задней двери здания суда и шумно дышал, не в силах подняться. Он прижимал разбитый нос к окаменелой обочине дороги, рубашка на его спине была в крови. На другой стороне переулка, у фотоателье, сидела, согнувшись, женщина с перебитыми ногами. Ее рвало. Клайд Фоунер и Паттерсон, оба в крови и без шляп, брели, как пьяные, к тюрьме.

В узком переулке маячила фигура старшего помощника шерифа Бэрнса Боллинга, лихорадочно заряжавшего револьвер. Он кашлял, беспокойно озирался и проклинал свои дрожащие руки.