Ларс Лоренс - Утро, полдень и вечер

Но тот уже не слушал. Он что-то шептал своему младшему сыну, хорошенькому, как ангелок, мальчику с челкой на лбу, который ходил еще без штанов, так как слишком медленно усваивал правила приличия. Ребенок с важным видом кивнул головой, и Артуро понес его к задней стене дома, из которой вынимались два брикета, чтобы выпускать на ночные прогулки кота Хуана Батисту.

Через эту дыру Сиприано и было велено влезть в дом. Прошло несколько минут, пока мальчик, следуя сбивчивым указаниям отца, матери и соседей, толпившихся у дома, подтащил наконец к кухонной двери старый деревянный ящик, взобрался на него и отодвинул засов. Снаружи раздались веселые возгласы. Кто-то нетерпеливо толкнул дверь, и Сиприано упал со своего возвышения, но его всхлипываний никто не слышал за радостным гулом соседей, ринувшихся в отворенную дверь. Только Лупита обратила внимание на сынишку и в знак особой благодарности дала ему грудь, хотя уже год он был от нее отнят.

Таким образом, все без исключения остались довольны. В веселой сутолоке семейство Фернандес было водворено на место, к невыселенным тараканам и блохам, и соседи разошлись по домам в отличном настроении. Пусть в конце концов все это обернется не к их выгоде, как не к их выгоде обернулась победа в забастовке, но кое-что все же сделано, и это поможет им хоть немного выиграть время. Да и что они, в конце концов, теряют? Если же сидеть сложа руки, то можно потерять все, в том числе и жилище.

Впервые после забастовки люди почувствовали прилив бодрости, и это пошло им на пользу. Многие провели ночь спокойно и проснулись поздно, когда солнце было уже высоко.

Заседание Совета безработных, на котором должен был председательствовать Транкилино де Вака, все не открывалось. Лишь в полдень делегаты сумели дозвониться до мэра Хоука Гарримана и условиться о встрече с ним «на более позднее время», поскольку сейчас-де он занят другими делами. Время шло, пора было думать о переносе заседания на другой день, а делегаты еще не возвращались. Денег на то, чтобы вторично арендовать помещение, не было, поэтому решили завтрашнее заседание провести на воздухе. Но еще не успели проголосовать, как вдруг явились делегаты. Они сказали, что не застали мэра на месте. Они искали его повсюду, однако так и не смогли поймать. Ходит слух, будто он срочно выехал по какому-то делу в столицу, но это удастся проверить только утром. Возможно, Джейк Махони и представители компании уговорили мэра уехать в Идальго, чтобы избежать встречи с делегатами. А возможно, он скрывается где-нибудь в Реате. Все помнят, что во время городских выборов мэр выступал против выселения безработных и теперь не может открыто отречься от данных им обещаний.

К счастью, семейство Фернандес никто пока не трогал. Если и завтра не удастся заручиться поддержкой мэра, то все равно Артуро, очевидно, позволят остаться в доме до урегулирования вопроса о выселении.

Увертки мэра, разумеется, вызывали беспокойство. И все же, несмотря ни на что, многие жители Ла Сьенегиты опять проспали. А к тому времени, когда самые сонливые наконец поднялись, в поселке уже было известно, что Артуро Фернандес и Рамон Арсе арестованы.

Возмущение, как лесной пожар, охватило поселок. Ареста Артуро еще можно было ожидать, но Рамона! Рамон ведь ни в чем не повинен! Разве не он помешал сбить замок? Не он возражал против применения силы? Не он предложил путь мирных переговоров?

Теперь стало ясно, почему мэр был так неуловим накануне. Вчера ему по крайней мере для видимости пришлось бы постараться разрешить конфликт, поскольку в нем были замешаны его избиратели. Сегодня же он был вправе заявить, что, коль скоро аресты произведены, дело это вышло за пределы его компетенции, он «не может воспрепятствовать естественному развитию событий», «надо положиться на правосудие» и так далее.

Итак, надежды на мэра рухнули. Люди поняли, что им придется иметь дело с судебными органами.

Перенесенное со вчерашнего дня заседание Совета безработных проходило на рыночной площади Сьенегиты под огромными тополями. Транкилино де Вака с трудом сохранял порядок. Все были взволнованы. Кто-то что-то кричал, кто-то предлагал всем вместе идти в полицию и требовать освобождения невиновных. Транкилино уже несколько раз объявлял на английском и испанском, что слово предоставляется Майку Ковачу. Он требовал внимания к оратору, видному профсоюзному деятелю.

Майк всегда говорил тихо, и это придавало его словам спокойную твердость. Он обещал немедленно начать действовать, и толпа притихла. Но разве можно действовать стихийно? Рамон хороший организатор, он был бы против необдуманных действий. Кое-где раздались аплодисменты, и Майк почувствовал себя уверенней.