Борис Земцов - Жизнь строгого режима. Интеллигент на зоне

Стукачей (явных, общеизвестных и неявных, но давно дающих основания подозревать себя в этом) кругом столько, что это порою начинает откровенно раздражать. Задумаешь сделать очередную запись в дневник (черновик грядущей книги), а из-за спины, через плечо, а то и сверху нагло в упор, в блокнот ввинчиваются несколько пар по-нездоровому любопытных глаз.

Разумеется, всякий раз любопытствующих постигает глубокое разочарование, ибо свой дневник я давно веду способом «китайской тайнописи» — пишу предельно неразборчивым почерком, не отделяя слова друг от друга, не выделяя в тексте ни абзацев ни предложений.

Что-то очень похожее повторяется, когда звоню (каюсь, использую официально запрещенную российским арестантам мобильную связь). Понятно, в этом случае главное орудие «профессионально любопытствующих» — уши. Но и здесь их улов совсем не богат, ибо еще со времен пребывания в Березовском лагере в разговорах с родными и близкими использую множество условных, понятных только мне и моим собеседникам, терминов, обозначений, кличек. Так, главного своего адвоката в этих разговорах я величаю «героем» (он, действительно, успел хватить фронтового лиха, честно прошагал по военным дорогам до самого Берлина, имеет немало наград). Второго, редакционного, адвоката, называю «тетушкой» (вернее было бы, памятуя о полученных ею от семьи, никак не отработанных, по сути украденных, пяти тысячах долларов, обозначать ее надо «аферисткой» или «воровкой на доверии»). Правозащитника, консультирующего родных по правовым вопросам, упоминаю как «полного человека» (говорят, что он, действительно, имеет внушительные габариты).

Когда назойливость «профессионально любопытствующих» достигает апогея и раковины их ушей начинают касаться телефона, по которому говорю, позволяю себе похулиганить. С сестрой перехожу на немецкий (порою начинаю к месту и не очень декламировать специально для этого выученные два четверостишия из «Лореляй» Гейне в языке оригинала). В разговорах с другом вворачиваю некогда случайно заученные в командировках сербские, арабские и турецкие фразы.

Какое смятение, сколько беспомощной досады появляется в эти моменты на лицах моих «непрошеных слушателей»! Такие моменты бодрят, надолго заряжают яростной энергией.

Было бы у меня больше свободного времени (если бы не выходы на промку, не чтение, не работа над грядущей книгой и тд.) — только ради этих веселых моментов начал бы прямо здесь учить какой-нибудь экзотический язык типа суахили или тутси. Чтобы все «слушающие структуры», а также помогающие им «волонтеры» из арестантов окончательно потерялись в догадках и «поломали» свой слух. Но это уже непростительная роскошь! Нельзя отвлекаться на пустяки… У каждого здесь своя роль, свое предназначение, своя идея!

Строгий режим… Строгий режим… Еще в московских СИЗО слышал от случайных собеседников утешительное-ободряющее: «Поедешь на “строгую зону” — это хорошо, там, у людей срока серьезные, за серьезные дела, да и сами люди серьезные — не чета всякой шелухе, что на общем режиме преобладает». У меня не было оснований спорить с ними. Казалось, что в услышанном есть какая-то логика. Серьезное преступление (за исключением спонтанных, патологических проявлений жестокости и прочих психических отклонений) надо готовить. Значит, человек, решившийся на него, должен думать, планировать, анализировать, выстраивать свои, пусть преступные, планы в какие-то логические схемы. Короче, на строгом режиме я надеялся встретить думающих серьезных людей. А тут…

«Убил по пьянке сожительницу…». «Убил по пьянке собутыльника…». «Пили вместе всю ночь, утром у одного оказалась пробита голова — труп, посадили всех…». «Пил, на водку не хватало, стал приторговывать маковой соломкой, угодил на контрольную закупку…». Порою подробности преступлений, за которые человек «едет» на строгий режим, просто унизительны для него и смешны для окружающих. «Пили вместе, когда все вырубились, собрал у всех мобильники и ушел, прихватив из квартиры телевизор…» Квартира располагалась, между прочим, на пятом этаже. Телевизор, между прочим, был черно-белый. Чтобы его просто перенести с пятого этажа вниз, заплатить требовалось, несомненно, куда больше, чем планировал получить незадачливый грабитель от продажи шедевра черно-белой электроники былых поколений. Бывает и еще смешнее. «Был изрядно пьян, пришел в ночной клуб, встретил знакомую девушку, попросил на десять минут мобильник, потом почувствовал желание посетить туалет, зашел в кабинку, сел на унитаз и… заснул. Проснулся только через полтора часа, естественно, был тут же схвачен под белые руки, по “наколке” забившей тревогу девушки».