Борис Земцов - Жизнь строгого режима. Интеллигент на зоне

Кажется, работа в ларьке не устраивает даже лагерную администрацию. Был случай, когда один из заместителей «хозяина», не стесняясь арестантов, почем зря орал на ларечниц, называл их… проститутками. Впрочем, последняя характеристика с ассортиментом магазина была никак не связана, а имела совсем другие основания. Тем более что и после подобной публичной выволочки перемен к лучшему в организации лагерной торговли не обнаружилось, витаминов в ассортименте ларька не появилось. Последнее более чем странно. Ведь регион, в котором расположена наша зона, — аграрный. Сельхозпродукции, что является главным носителем этих самых витаминов (капуста, лук, чеснок, зелень и т. д.), здесь более чем достаточно. Неужели нельзя организовать продажу овощей и фруктов в нашем многострадальном ларьке? Пусть с наценкой, с «наваром» для всех, участвующих в этом процессе. Кстати, здесь могли бы поучаствовать-заработать и сами представители администрации зоны — ведь все они местные, у всех дачи-огороды, и наверняка что-то из ежегодно выращиваемого урожая так и остается не-переработанным, нереализованным. Почему такая возможность прибавить что-то к собственному жалованью остается нереализованной? Или существует какая-то секретная директива о том, что свежую зелень, лук, чеснок нашему брату-арестанту продавать запрещено, дабы не допустить укрепления нашего здоровья? Тогда это совсем другой сюжет…

А может быть, все куда проще. Стоит ли возиться с организацией поставки в зону фруктов-овощей и зарабатывать с этого весьма скромные дивиденды? Куда выгоднее «занести» пару телефонов в течение месяца и получать за это куда более ощутимый навар?

Эпизод, универсально иллюстрирующий сразу две темы. Первая, накануне обозначенная тема, — ассортимент лагерного ларька. Вторая, еще более грустная, — общий уровень культуры людей, среди которых я ныне нахожусь.

Обратил внимание, что для арестантов следующим по спросу видом продукции ларька после чая и сигарет является… расфасованный по консервным банкам так называемый мясной паштет. Оговорка «так называемый» здесь просто необходима, ибо мяса как такового в этом изделии, похоже, нет вовсе. На этикетке честно, но микроскопическими буквами, в самом неудобном месте упомянуто про крахмал, соль, перец, сою, вкусовые и ароматические добавки, про что-то еще, но ничего общего с мясом не имеющее.

Изделие обладает коварной мимикрией: паштет из свежеоткрытой банки имеет очень аппетитный розовый цвет и благоухает ароматом, от которого рот неудержимо начинает наполняться слюной. Однако уже через час аромат бесследно улетучивается, розовый цвет сменяется неприлично коричневым, еще через час коричневый переходит в траурно-черный.

Цена этого «продукта» (без кавычек здесь просто не обойтись) при всех накрутках и надбавках ничтожно мала. Увы, это никому не кажется подозрительным. Паштет набирают упаковками, едят с неимоверным аппетитом, порою пропуская ради бутерброда с ним казенные обеды и ужины.

Другая примета недавнего посещения ларька в арестантском рационе — «термоядерный» бутерброд. Он представляет собой хлебную пайку (одна пятая часть черной буханки), на которую выдавлено несколько загогулин майонеза (в ларьке майонез самых дешевых сортов, соответственно имеет ядовито-карбидный привкус) и пара вензелей кетчупа (это что-то едкое, красное, но ничего общего ни с помидорами, ни с прочими натуральными продуктами не имеющее).

Не надо быть специалистом-диетологом, чтобы понимать, какие последствия для здоровья несут подобные «лакомства», что та же лагерная баланда при всем своем «промокашечном» вкусе и прочих минусах все-таки полезней. Тем не менее и подозрительный так называемый мясной паштет, и «термоядерные» кетчупо-майонезные бутерброды очень популярны в арестантской среде, считаются свидетельством определенного достатка, даже некоторого шика. Пытаться на фоне устоявшихся традиций и стереотипов читать «мудренку» о вкусной и здоровой пище — дело неблагодарное и бессмысленное. В лучшем случае собеседник отмахнется с абстрактно-универсальным «да ла-а-дно…». Куда вероятней, что он недоверчиво выдаст не менее универсальное «го-о-нишь!». Видимо, лагерь строгого режима — не место для лекций о вкусной и здоровой пище.

Вчера, выйдя из барака в локалку на утреннюю проверку, огляделся и сделал своего рода открытие: все или почти все, что меня ныне окружает, окрашено в черный цвет.