Среди арестантов есть не столь многочисленная, но весьма заметная категория старичков-убийц. Бодрые, ясноглазые, румяные, улыбчивые, часто очень расположенные к состраданию и поучениям. Ни дать ни взять — общественники из ветеранской организации по месту жительства, всегда готовые прийти на встречу к школьникам начальных классов учить-наставлять, как жить правильно, иллюстрируя рассказ примерами из собственной биографии. Эдакие комочки жизнелюбия, добра, положительной энергии. Кто-то отправил на тот свет после пустячной ссоры супругу-старушку, кто-то лишил жизни ровесника-собутыльника за недоброе слово, кто-то расправился с соседом, чьи гуси зашли на его огород. Удивительное несоответствие между внешним благообразием и грехом немалой тяжести, что взвалили они на свою совесть на закате жизни.
Оказывается, в зоне существует и, по всей вероятности, процветает черный рынок продовольствия. Его ассортимент составляют продукты, украденные из столовой. Наши продукты. Из нашей столовой. Цены гибкие, в зависимости от числа и степени влиятельности посредников. Мясо вареное, то самое, что исключительно редко появляется в наших мисках, — от 60 до 100 рублей за килограмм. Масло сливочное (в обычном арестантском рационе его нет, оно положено только тем, кому санчастью прописана диета) — 80 рублей за килограмм. Яйца (получаем исправно по субботам в ужин по одной штуке) — 60 рублей за десяток. Эквивалент наличных денег — сигареты с фильтром, самые ходовые — «Ява Золотая». Оценивать это явление с общечеловеческой точки зрения — мерзость! Вспомнить «постулаты» тюремного кодекса — мерзость вдвойне, тяжкий грех, гадкий коктейль из «крысятничества» (воровства у своих, таких же, как ты, арестантов) и «барыжничества» (наживе на нуждах ближних, опять же, таких же, как ты, арестантов). Подобное неминуемо жестоко должно караться, но… Если черный рынок харчей в нашей зоне существует давно и в виде отлаженного механизма, значит, это всех устраивает, значит, кто-то «крышует», разрешает, покровительствует. Выходит, и доходы с продажи украденных у нас продуктов делятся в нужной пропорции между нужными людьми. Значит, рыночные отношения в самом уродливом виде пронизали жизнь этой зоны. Повторяю, это не частные, редкие случаи, это система, отлаженная, законспирированная, масштабная. Кстати, право на диетическое питание (питание, прописываемое санчастью, особо нуждающимся, тяжелобольным) в зоне также продается и покупается. Если этот вопрос «решать» через санчасть (понятно, в конспиративном порядке, при чьем-то поручительстве и чьих-то рекомендациях), подобное благо будет обходиться в 1200–1500 рублей ежемесячно. Если напрямую, с кем-то из тех арестантов, что подвизались на кухне и чьи лоснящиеся хари мы регулярно видим в окошке с табличкой «выдача пищи», такса почти вдвое меньше. С учетом меньших гарантий и большего риска, понятно.
Конечно, старые зеки-романтики, воспитанные на «правильных» традициях, узнав подобное, задохнутся в праведном гневе. Молодым же остается, похоже, только развести руками и произнести сакраментальное: «Не мы такие — время такое!» Тем не менее традиционное разглагольствование об арестантской порядочности, братстве и справедливости на подобном фоне выглядит более чем несуразно.
* * *
Один раз в месяц каждый арестант реализует свое право на посещение лагерного магазина, более точно именуемого ларьком, чтобы отовариться там в соответствии с суммой, что находится у него на счету. Сумма на личном счету формируется двумя способами. Прежде всего, туда переводятся деньги (очень громко сказано!), что арестант зарабатывает на промке после вычетов за питание, одежду и прочие услуги, которые якобы предоставляет администрация. На тот же счет приходят и переводы, которые арестанту могут прислать родные и близкие с воли. Разумеется, отоваривание производится по безналичному расчету. Наличные деньги в зоне запрещены.
Ассортимент ларька в этом лагере фантастически убог: несколько сортов сигарет, чай, консервы, что-то из средств личной гигиены, еще какие-то продукты сомнительного происхождения и подозрительного качества. В той же Березовке всякий арестант имел возможность приобретать в аналогичном лагерном магазине лук, чеснок, апельсины, лимоны, яблоки (очень неказистые, мелкие, но все-таки свежие, соответственно содержащие витамины). Почему ассортимент местного ларька так скуден, я не знаю…
Слышал, что арестанты не раз жаловались по этому поводу «хозяину», даже писали куда-то наверх в гулаго-уфсиновские инстанции, но на работе нашего ларька эти действия никак не отразились. Очень может быть, что виной всему две дамочки, что хозяйничают в лагерном магазине. Молодые, но уже необратимо неухоженные, вечно то ли сонные, то ли похмельные, похоже, всегда ненавидящие нас, арестантов, — своих клиентов.
Читать дальше