Леонид Иванов - Леший

— Тогда доучимся и училками сюда приедем.

— Дак ить и школы нету. Рожать-то некому. Вот мы тут свой век доживём, дак и деревня вмистях с нами умрёт. Вы хоть на могилку-то спроведывать когда-никогда приежжайте, не забывайте старую. Люблю эть я вас, внученьки мои дорогие!

Венька услышал, как всхлипнула баба Маня, стыдливо высморкалась, снова заскрипела пружинами старой кровати, стоящей справа у входа в горницу.

— Ну, что ты, бабулечка? Ты у нас ещё долго-долго жить будешь. И мы к тебе приезжать на лето обязательно будем. А если женихов нам найдёшь, так мы у тебя и жить останемся. Не выгонишь, с женихами-то?

И засмеялись.

— Ладно, балаболки, спите уже. А окно-то затворите, не блазните Лешака голыми титьками.

— Бабулечка, а он что вот так прямо из леса нас видит?

— Ой, девки! Какие же вы у миня ишшо глупенькие! Не гоже над боженькой да над Лешим посмеиваться. Над боженькой — грех, а над нечистой силой — к себе её приманивать.

— Да ладно, бабулечка, пугать на ночь глядя.

— А мы всё равно не боимся, — задорно прозвенел голос другой сестры. В это время занавеска откинулась в сторону, Венька увидел голое плечо девушки и высунувшуюся на улицу голову. Из боязни быть застигнутым подслушивающим под окном чужие разговоры, парень присел, хотя после яркого света девушка вряд ли смогла бы разглядеть в темноте чью-то фигуру. — Лешенька, где ты? Заходи на огонёк, — с задорным смехом прокричала одна из сестёр в темноту и запахнула занавески.

И тут Веньку осенила шальная мысль. Почти бегом бросился он домой, зашёл в избу.

— Мам, я счас вернусь.

Забрался на чердак, схватил в охапку висящий там старый овчинный полушубок и, на ходу выворачивая его наизнанку, пошёл к дому бабы Мани. Соседская Дамка лениво тявкнула ему вслед, но никто из собак не поддержал её лаем, и она тоже успокоилась. Света не было уже и в комнате девчонок, но рамы оставались открытыми настежь, легкое дуновение ветерка колыхало ситцевые шторы, и они белели в темноте августовской ночи.

Венька легко перелез через забор, прокрался под самое окно. Было слышно, что девчонки о чем-то шепчутся, то и дело хихикают, но слов было не разобрать. Парень хорошо знал, что вдоль завалинки за углом стоит прислонённая к стене небольшая лесенка, которую сам туда и отнёс ещё в начале лета, когда приколачивал отвалившийся было наличник. Он без труда нащупал её, поставил прямо под окно, расположенное на уровне макушки парня, натянул на себя вывернутые наизнанку полушубок и стал тихонечко подниматься наверх.

За шторкой снова раздалось весёлое хихиканье. Венька хотел было пугающе зарычать, но вдруг изменил решение и просто молча ввалился в комнату прямо на кровать девчонок.

Как только лохматое чудовище, всё заросшее грубой шерстью вкатилось в постель прямо на голые тела сестёр, они дико завизжали. Одна вскочила и с криком «Бубулечка-а-а-а!» бросилась из комнаты, вторая замешкалась, выбираясь из-под навалившегося на неё мохнатого зверя, соскользнула с кровати на пол и на четвереньках поползла в горницу, не в силах кричать. Из её горла вырывалось только едва слышное: «Мамочки, ой, мамочки… ой, спасите…».

Венька, путаясь в полах полушубка, тут же выбрался на улицу, вместе с лестницей заскочил за угол дома и стал слушать поднявшийся в горнице переполох.

Девчонки ничего толком не могли сказать бабе Мане, только сбивчиво пытались объяснить, что к ним в постель прямо через окно залезло какое-то огромное лохматое чудовище, от которого они едва-едва сумели спастись.

Баба Маня выглянула в окно, долго всматривалась в пугающую темноту ночи, но ничего не увидела и стала успокаивать внучек, что это им обеим привиделось во сне.

— Да какое во сне, бабулечка, — заикаясь от пережитого страха, говорила Катя. — Мы же ещё и не спали, всё твоих деревенских женихов обсуждали, планы на жизнь строили, и вдруг тако-о-о-е! Может это снежный человек приходил? Бабулечка, ты не знаешь, тут снежные человеки водятся?

— Да што глупости-то молоть? — отмахнулась баба Маня. — Какие тут снежные человеки. Ишь чево напридумывали со страху-то! Привиделось вам, почудилось.

— Бабулечка, да какое почудилось! Я же ему в шкуру двумя руками вцепилась, пока с постели выбралась. Кажется, даже клок шерсти вырвала.

— Ну, пойдём, поглядим, што ты там вырвала, — баба Маня шагнула в комнату девчонок, чиркнула спичкой, зажгла лампу. На постели и впрямь лежал небольшой клок чёрной шерсти.

— Свят, свят, свят! — забормотала испуганная баба Маня и начала неистово креститься. — Говорено вам было, окно затворяйте, дак нет. Лешего вон ишо из лесу звали. Вот и накликали.