Андрей Шляхов - Клиническая ординаДура

И с чего бы это вдруг пациент, не выказывающий абсолютно никакого недовольства, вздумал написать жалобу на лечащего врача в день выписки? Все уже в прошлом, зачем «гнать волну»?

— Интересно, чем вы его соблазнили? — сказал Саша, не отрывая взгляда от четырех строк, написанных торопливым размашистым почерком.

Сказал негромко, себе под нос, словно подумал вслух.

Человек непричастный вряд ли понял бы смысл сказанного. Пропустил бы мимо ушей или переспросил. Но Максим Семенович сразу же возбудился:

— Что вы имеете в виду?! Кого я соблазнил?! Зачем?! Я вас не понимаю!

— Да прекрасно вы все понимаете, — усмехнулся Саша, пытаясь поймать глазами ускользающий взгляд собеседника. — Носоченков вряд ли бы стал писать на меня жалобу просто потому, что вы его об этом попросили. Некрасивые поступки обычно совершаются ради выгоды. Например — ради возможности бесплатного наблюдения у заведующего отделением. А, может, вы ему с собой пару-тройку упаковок ромадрона выдали? Он — мужик запасливый, куркулистый. Очень переживал, что в поликлинике лекарства ему выписывают «день в день», ни одной таблетки не сэкономишь.

— Вы обвиняете меня во лжи?! — заведующий отделением грозно нахмурился и заиграл желваками. — Да как вы смеете?! Я вообще не имею к этому никакого отношения! Ко мне поступила жалоба и я должен отреагировать.

— Тогда почему вы так разволновались? — Саша испытующе прищурился и посмотрел на собеседника так, словно главным здесь был он, а не Максим Семенович. — Шапка загорелась?

— Какая шапка?! Что вы вообще несете?!

Не спрашивая разрешения и вообще не обращая внимания на гневно пыхтящего Максима Семеновича, Саша взял один лист бумаги из пачки, лежавшей на краю стола и написал объяснительную, причем на имя главного врача больницы. Так, мол, и так, жалоба пациента Носоченкова не имеет под собой никаких оснований, а о том, как я провожу обходы и общаюсь, можете узнать у других пациентов. Точка. Подпись.

— Передайте, пожалуйста, Николаю Сергеевичу вместе с жалобой, — попросил он, пододвинув объяснительную к Максиму Семеновичу. — Или мне лучше на имя заведующей учебной частью объяснительную написать?

То был элегантный щелчок по носу, недвусмысленный намек на то, что разбор жалоб не относится к компетенции заведующего отделением. Нечего строить из себя вершителя судеб. Было ясно, что Максим Семенович действует по чужой указке, но это не могло служить ему оправданием.

Вспоминая себя недавнего, восторженного и преисполненного самых радужных надежд, Саша диву давался — это надо же было так измениться за каких-то неполных два месяца. Удивительные с ним происходят метаморфозы! Что же будет дальше?

Вообще-то считалось, что собрания с ординаторами, на которых от кафедры обычно присутствовали Сторошкевич, Карманова и Адаев, а от больницы — начмед Гонтарев, проводились для обсуждения проблем и обмена мнениями. На деле Сторошкевич зачитывала нечто вроде отчета, а затем начиналась «раздача всем сестрам по серьгам» — хвалили усердных и ругали ленивых.

Особо доставалось прогульщикам, причем не только от кафедральных сотрудников, но и от начмеда, ведь каждый ординатор рассматривался больничной администрацией как условно бесплатный врач, которым можно было затыкать любые дыры. Но, несмотря на активную борьбу и беспощадную критику, добрая треть ординаторов появлялась в больнице эпизодически, от случая к случаю, а точнее — по случаю. Чемпионом по прогулам был ординатор третьего года из Нигерии Джонатан Икеке, которого кроме доцента Сторошкевич никто никогда не видел. Среди ординаторов даже ходило выражение «когда Икеке на лекцию придет», аналогичное русскому «когда рак на горе свистнет».

На каждом собрании Сторошкевич зачитывала перечень фамилий самых отъявленных прогульщиков, которым грозило скорое отчисление из ординатуры, если они не возьмутся за ум. Фамилии повторялись от собрания к собранию, но никого никогда еще за прогулы не отчисляли, потому что за каждого ординатора кафедра получала деньги, а от лишних денег в здравом уме никто отказываться не станет. К тому же прогульщики приносили больше денег, нежели те, у кого с посещениями все было в порядке. Стандартно-однотипные рассказы о тяжелых болезнях или семейных проблемах, которые помешали несчастному ординатору присутствовать на занятиях и дежурствах, подкреплялись довольно внушительными суммами денег или же какими-то ценными дарами, передаваемыми из рук в руки. Когда Саша посетовал на то, что в марте он не сможет съездить с любимой девушкой в Италию, Кирилл посмотрел на него, как на идиота и сказал, что две недели свободы — это такой пустяк, который можно купить за бутылку хорошего коньяка.