Роман Зинзер - Марк, выходи!

По двору прошла пара наших старшаков. Они кивнули мне, я кивнул им.

– Про субботу знаешь, Маркуш? Готов? – спросил один из старших.

– А что в субботу?

– Ну, «Мадрид». Серьезно схватимся.

– А-а. Знаю, – ответил я.

– Не подведи, Маркуша. На тебя вся надежда, – сказал второй пацан, и оба заржали. Я тоже улыбнулся, но только для вида.

Я зашел за Арсеном. Ясный перец, что гулять он не пойдет, но мне очень хотелось узнать, что случилось вчера и не передумал ли он ухлопать Костяна. Сломай мне Костян руку, я бы точно передумал. Или, наоборот, еще больше разозлился. Не знаю, короче. Я никогда ничего себе не ломал. И мне ничего не ломали. Хотя, когда я влепился в перила нашей железной лестницы на Урале, я думал, что переломал себе все кости. Но оказалось, нет, ерунда. Все было цело. А во второй раз так думал, когда я нырнул головой вперед и треснулся башкой о дно. Даже руки не помогли. Больно было так, что голос пропал и дышать стало трудно. Но и тут все прошло. Я повалялся минут десять на берегу, постонал – и прошло. Подумаешь, чуть шею себе свернул и пару дней ходил так, что одно плечо было выше другого!

– Кто там? – раздалось за дверью после моего третьего звонка. Голос был Арсена.

– Гулять пойдешь? – спросил я.

– А кто там? – снова спросил Арсен.

– Это я, Марк.

У нас во дворе никто не спрашивал: «Кто там?». Ясное дело, что это или пацаны за кем-то заходят, чтобы позвать погулять, или соседи. В прошлом году ходили цыгане, попрошайничали, но, после того как их семейку поймали Костян с Ромой, больше цыгане по квартирам не ходят. Не знаю уж, что сделал с теми цыганами Костян: просто избил или песком накормил, – но это сработало. Мои родаки потом думали, что теперь начнутся цыганские разборки и Костяна зарежут, но ничего такого не случилось. Цыгане просто пропали, а Костяна даже кто-то из взрослых похвалил: стоит за свой двор, мол.

Видок у Арсена был тот еще. Он и так гонял весь в синяках, а теперь стал вообще весь заклеенный и переклеенный лейкопластырем. На губе была ссадина, под глазом – фингал, а рука была в гипсе и на перевязи через шею.

– Гулять пойдешь? – снова спросил его я, но уже не так бодро и уверенно.

– А на Урал пойдем? – спросил Арсен.

– А ты плыть-то сможешь с одной рукой?

– Тогда на вышку, может? Вера пойдет?

– На вышку можем сгонять. Вера – не знаю. На фиг тебе Вера?

Арсен пожал плечами. Он одной рукой начал надевать кроссовки, но не удержал равновесие и уселся с размаху на зад. Я подал ему руку и помог встать.

– Я Веру не видел. Может, гуляет где или дома сидит.

– Зайдем за ней? – спросил Арсен.

– Она из «Мадрида». И она сестра Коляна Бажова – главного в «Мадриде». Как это мы за ней зайдем? Только если сама выйдет.

– Почему не зайдем?

– Потому что это в «Мадрид» надо топать и звонить в квартиру Бажова. Тебе «мадридские» пацаны вторую руку сломают, как только увидят. А если там не сломают, то тут по щам надают за то, что к Бажовым ходил.

Арсен промолчал. Он прямо в обуви прошел по коридору, завернул за угол и начал что-то кому-то говорить. За углом долбили молотком по полу и сверлили. Во всей Арсеновой квартире стояла пыль, а в углу коридора валялись мешки с цементом. Ремонт шел серьезный. Сам коридор стоял пустой, без мебели, а все двери в комнаты были закрыты.

– Долго ремонт будет? – спросил я.

Арсен пожал плечами, поправил гипс, и мы вышли в подъезд.

– Так чего вчера случилось-то? – спросил я Арсена, когда мы вышли на улицу.

Арсен огляделся. Во дворе никого не было.

– Ничего, – ответил он. – Подрался. Ты придумал, как убить вашего Костяна?

– Убить? Избить-то? Нет. Пацаны все против. Боятся они. Надо еще с ними говорить.

– Да не нужны они. Ты и я справимся. Хотя Саша – хороший пацан.

– Саша? Это кто?

– Его мама вчера меня в больницу возила.

– А, Санек Струков. Да, он ништяк. Только не будет он против Костяна биться.

– И не надо. Мы сами справимся. Да?

– Ну да, наверное. Как только, чтоб потом живыми остаться, а не так, как ты, с одной рукой?

– Справимся, – ответил Арсен. – Я зайду за Верой. Где она живет?

– Зачем? Хотя как хочешь. В «Мадриде» она живет. Второй подъезд, третий этаж. Квартиру не знаю. Два окна наружу выходят, значит, скорее всего, средняя дверь.

– Хорошо.

Арсен пошел в «Мадрид». Он часто оглядывался. Похоже, что не такой он уж и бесстрашный, раз посматривает, нет ли где старшаков. А то увидят его, однорукого, опять всекут ведь ему. И чего я с ним дружить начал?