Роман Зинзер - Марк, выходи!

– Как? Нет, не знаю.

– Тогда расскажу. У нас во дворе есть легенда о ломе. Пацаны говорят, что давным-давно один мужик воткнул в дно Урала лом. Ну, знаешь, чтоб кто-нибудь так прыгнул и напоролся насмерть. Вот. И этот лом до сих пор где-то торчит. Мужик этот сдох, и никто не знает, куда именно он его воткнул. Поэтому мы каждый раз дно перед прыжками с обрыва сначала проверяем, чтобы лом не торчал.

– Понятно.

Я и Арсен полезли вниз под обрыв проверять дно. Делалось это очень просто. Доплываешь туда, куда хочешь прыгнуть с обрыва, ныряешь, касаешься ногами дна, проходишь немного вперед под водой и всплываешь наружу. Потом еще раз. И так делаешь, пока не изучишь все вокруг под обрывом.

Наш омут оказался очень глубоким. Я едва достал ногами до дна. На дне был твердый песок. Странно это. Обычно в омутах противные тина и ил, причем такие, что ноги вязнут. А тут песок. Я поднял голову и посмотрел на обрыв. На его склоне ничего не росло. Значит, он недавно обвалился, оттого и песок на дне. Надо быть осторожнее, чтоб вместе с обрывом в воду не навернуться. А то накроет землей еще.

Мы все промерили и вылезли на сушу. Нырять можно. Глубоко, и лома точно нет.

– Урал глубокий, – сказал Арсен. – В Армении нет такой реки. Все горные и маленькие.

– Еще бы, – ответил я. – Это не хухры тебе.

Не то чтобы я гордился Уралом, но было здорово такое вот слышать. Урал – мой. А вообще, он мелел с каждым годом. В центре реки самое глубокое место было мне по пояс. У берегов было поглубже – по шею, по руки. Но самые глубокие места были под обрывами: иногда даже старшаки не доставали до дна.

Мы прыгнули. Сначала я, потом Арсен. Я нырнул солдатиком, стоя, и быстро всплыл, чтобы не набрать носом воду. Арсен, похоже, решил выпендриться и нырнул «щучкой». Корпус он недовернул и плюхнулся на воду плашмя. Вылез Арсен с красным отбитым животом и скорченной рожей.

– Я «щучкой» не умею, – сказал я.

– А я только видел как, – ответил Арсен и сказал что-то матерное.

Это был первый раз, когда Арсен заматерился. Он потер живот, посмотрел на свои синяки по всему телу от рук и ног Костяна, встал и снова нырнул. На этот раз солдатиком, как я. Нырок вышел удачным, но при выныривании у Арсена сползли трусы. Я засмеялся.

Мы прыгнули еще по несколько раз и разлеглись над обрывом.

– Удочки надо было взять, – сказал я. – Поймали бы чего – пожарили.

– Тут, наверное, раки есть, – сказал Арсен.

– Раки? Может и есть. Как их ловить только?

– Руками.

– По дну, что ль, шарить? Даже если найдешь, он тебя как клешней шарахнет, без пальца останешься.

– Нет. Из нор надо вытаскивать, – ответил Арсен и встал. – Пойдем поищем раков?

Вообще я раков боялся. Рыб не боялся, а раков боялся. Отец иногда привозил с рыбалки десяток-другой и запускал их плавать в раковину. Живых. И все ведь страшные: клешнями щелкают, друг по другу ползают. Но, хоть мне и было страшно, я полез с нашего обрыва за Арсеном. Нельзя перед новеньким пацаном струсить и раков не половить. Хотя в перчатках было бы лучше это делать.

– Перчатки бы, – сказал я вслух свою мысль.

– Нет. В перчатках раков не почувствуешь и не вытащишь.

– Ясен пень, не почувствуешь, когда они тебе палец отжахают под корень.

– Нет. Это не больно.

Мы оба спустились и залезли в воду. Я поплыл на глубину, но Арсен сказал, что раков надо ловить у самого берега. Одной рукой он держался за обрыв, а другой шерудил чего-то там под водой.

– Объясни мне, что делать-то.

– Тут под обрывом норы. Под водой прямо. Надо руку сунуть туда внутрь, и если там рак есть, то хватаешь его и вытаскиваешь.

– А если нет? Как я пойму?

– Нора пустая просто, и все. Засунул руку, вытащил. Если никого нет, то в другую суешь.

– А как его вытащить, если он меня цапнет? – спросил я. Я чуял, что задаю слишком много вопросов. Храбрые пацаны так не делают. Они просто суют руку в нору и ловят, но мне хотелось быть готовым к тому, что подводная тварь отхватит и сожрет мой палец.

– А если укусит и зацепится, то это даже хорошо: таких легко вытаскивать.

– Больно?

– Чуть-чуть.

Я посмотрел на синяки Арсена, представил себе рачьи клешни. Похоже, что наш новенький пацан боли вообще не чувствует. Или как-то по-другому ее чувствует. Тут как раз Арсен вскрикнул, и я отшатнулся. Он поднял руку из воды. В ней болтался маленький мерзкий рак.

– Есть один, – сказал Арсен. – Надо его положить теперь.

Положить улов Арсена было некуда. Ни пакета, ни ведра мы не взяли. Поэтому я опять залез на обрыв, взял свою футболку и снова спустился. Возле самого берега я выкопал в грязи яму с водой, завернул Арсенового рака в футболку и бросил его в эту яму. Из футболки он не сбежит, в воде он сможет еще пожить, а нам не придется после каждой поимки ползти наверх, чтобы укладывать там этих раков.