Елена Чумакова - Гроздь рябиновых ягод

Сами закончив всего по четыре класса церковно-приходской школы, Настя с Георгием мечтали вырастить своих детей образованными людьми. Но как это сделать ей одной, нищей бездомной бабе?! Чемоданчик со школьными документами, учебниками и тетрадками, школьная форма дочки, всё осталось на подводе. Настя мучилась, корила себя, теперь она видела свои ошибки, понимала, как можно было избежать беды, да поздно, ничего не исправишь.

И тут пришла на помощь изворотливая Фрося. Как уж ей удалось договориться с директором сельской школы, Настя не знала, однако девочек приняли в школу. Из тонкой мешковины она вручную сшила школьные платья для дочек, две сумки на длинной лямке через плечо. Теперь по утрам Нина и Лиза, взявшись за руки, бежали в школу, а Вена и Галочка оставались под присмотром Макарыча. Иногда, с разрешения очередной работодательницы, Настя брала малышей с собой. Тогда дети играли рядом, на глазах, и на душе у неё было спокойно.

Так, в коммуне, пережили зиму. С наступлением весны проснулись надежды вырваться из барака и добраться до родной деревни. Настя сшила себе пояс с кармашком, в который прятала каждую сэкономленную монетку. Она хваталась за любую работу, питалась хлебом да картошкой, но денег всё еще было слишком мало. Бывали дни, когда Настя не могла найти работу, тогда приходилось брать деньги из заветного пояса, чтобы хоть как-то накормить детей.

В один из таких дней Настя в поисках работы дошла до железнодорожной станции. На насыпи возле товарняка увидела группу женщин с лопатами, подошла поближе. От вокзала к ним спешил, размахивая портфелем, пузатый мужчина лет сорока.

– Ну что, бабоньки, все в сборе? Пойдёмте, покажу вам фронт работ. Быстренько, быстренько поднимайтесь, состав скоро отправляется.

Все пошли за толстяком вдоль насыпи. Шли довольно долго. Наконец оказались возле пустой платформы. Рядом высилась груда щебня.

– Вот этот щебень надо погрузить на платформу. Шевелитесь давайте, время не ждёт.

– А сколь заплатишь? Аванс давай!

– Не обижу, рассчитаю по-честному. А авансы у нас не положены. Погрузите, всё сполна получите.

Настя подошла к толстяку, подрядиться на работу. Он критично оглядел её тщедушную фигурку, но в свой листок записал и лопату выдал. Женщины, скинув телогрейки, выстроились цепочкой вдоль вагона и взялись за работу. В воздухе замелькали лопаты. Работа оказалась не из лёгких, Настя старалась не отставать от других, более крепких баб. Скоро у неё заломило спину, заболели руки, на ладонях появились волдыри. Настя стала махать лопатой пореже, стараясь хоть немного перевести дух. «Не филонь!» – прикрикнула на неё соседка. Наконец весь щебень был погружен. Настя на трясущихся ногах отошла в сторонку, присела на сложенные штабелем шпалы. Перед глазами плыли разноцветные круги. Остальные бабы, накидывая телогрейки, пристроились кто где.

Состав, лязгнув буферами, тронулся с места и медленно поплыл мимо них. Поезд набирал ход, вот и последний вагон скрылся вдали. Толстяка всё не было. Женщины забеспокоились, зароптали. Решено было отрядить нескольких самых бойких на станцию, на поиски работодателя. Через полчаса те вернулись ни с чем. Толстяка они так и не нашли, дежурный на перроне сказал им, что это, вроде бы, был сопровождающий, который на этом составе и уехал восвояси. Покричали бабы, поматерились, да что толку? Так и разошлись ни с чем.

Настя еле добрела до барака, упала без сил на топчан. К вечеру разболелась голова. Макарыч сначала разворчался, что она денег не принесла, но посмотрев на Настю внимательней, замолчал. А позже заглянул в их закуток проведать, принёс котелок с горячей похлебкой и узелок с несколькими кусочками сахара.

– Ничего, милая, к утру отлежишься, – и неловко погладил её по голове.

Утром Настя поднялась с трудом, сильно болела и кружилась голова, во рту пересохло. Однако деваться было некуда, надо было идти, искать работу на сегодня.

Настя брела вдоль улицы по подтаявшему снегу в центр поселка, к тем домам, где обычно находилась для неё работа. «Авось, разойдусь на свежем воздухе», – надеялась она. Но идти становилось всё труднее, ноги разъезжались по грязной жиже. Перед глазами плыли заборы, деревья. Последнее, что она видела – морда собаки, обнюхивающей её лицо.

Белое пространство. Лампочка на шнуре. Высокое окно. На окне решетка. Стены, выкрашенные зеленой краской. Настя подняла невесомую руку, дотронулась до стены, почувствовала её холод. Мир ощущений, звуков постепенно возвращался к ней. Рука была покрыта мелкими язвочками. Повернула голову. Рядом стояли кровати, между ними, как тени, двигались серые фигуры.