Анна Левина - Брак по-американски

— Садитесь. Я — Борис.

Борис был похож на крёстного отца. Огромный, грузный, с сердито-недовольным лицом.

Когда мы вошли в ресторан, он осмотрел меня сверху донизу и разочарованно произнёс:

— Ну что ты оделась, как учительница…

Действительно, на фоне полуголых бриллиантовых дам мои брючки и кофточка, которые дома мне показались красивыми, совсем померкли.

Борис заказал всё, что можно было заказать. Сам не ел ничего, а только угощал.

— Вы что, на диете? — спросила я.

— У меня язва. Обострение. В рот взять не могу ничего, — зло ответил он.

Я и до того была не очень голодная, а в такой ситуации аппетит пропал вообще.

— Давайте потанцуем, — предложила я.

С тяжёлым вздохом, будто выполняя тяжкую повинность, Борис пошёл танцевать. Танец был не быстрый, мы тихонько топтались, стараясь попасть в такт музыке. Рядом танцевала пара. Она, вытянув губы трубочкой, громко чмокала ими в районе носа своего партнёра. «Какой ужас!» — подумала я.

— А ты мне так почему не делаешь? — вдруг услышала я над ухом.

— Не чувствую пока сближения, — мрачно пыталась сострить я.

— Ну, это всегда пожалуйста, — неправильно истолковал мой юмор Борис и зажал меня так, что дышать стало невозможно.

— Да ну его к чёрту, этот ресторан! — вдруг рявкнул Борис. — Пойдём лучше в кино.

Он рассовал по карманам услужливо завёрнутую официантом в фольгу еду, мы сели в машину и поехали в кино.

Фильм был прекрасный. Любимые актёры, интересный сюжет, чудесная музыка.

Минут через сорок после начала Борис вынул из кармана пакеты и, громко шурша фольгой, стал их разворачивать. Вкусно и смачно запахло чесночно-мясным с луком. Фольга гремела громче, чем актёры на экране, и зрители, сидевшие вокруг нас, недовольно заворчали.

— Заткнитесь! — громко и сердито во весь голос огрызался по-английски Борис, и уже по-русски мне:

— У меня язва, я должен покушать.

Люди вокруг всё больше волновались. Борис по-хозяйски в полный голос отбрехивался на все сказанные в его адрес замечания, успевая при этом с аппетитом уплетать взятую из ресторана еду.

От стыда я уже не видела и не понимала, что я смотрю.

Еды хватило до конца фильма. По дороге домой Борис заявил:

— Значит, так. Твоя зарплата меня не интересует, это тебе на булавки. Всё, что мне надо, — это диетический завтрак, обед и ужин, а главное, твоя медицинская страховка, мне предстоит лечиться и лечиться. Дом у меня — дворец, убирать не надо, есть полячка. Работай и готовь, больше от тебя ничего не требуется. Думай, завтра позвоню.

Мы подъехали к моему дому.

— Я уже подумала, — выходя, сказала я, — замуж за вас я не хочу. Спасибо. До свиданья.

Борис молча глядел вперёд, не меняя угрюмого выражения лица.

«Легко отделалась!» — с облегчением отметила я и побежала домой.

Яшка пропал на месяц, потом раздался звонок.

— Здравствуйте, — голосом Пьеро печально произнёс мужчина, — я от Яши, меня зовут дядя Володя.

Это прозвучало так по-детски, что я не выдержала и рассмеялась.

— Здравствуйте, дядя Володя, а вы уверены, что вам нужна именно я?

— Ой, Федя-блин-где-ж-мои-лапти, куда я попал? — растерялся дядя Володя.

— Вы что, не знаете, куда звоните?

— Почему? Знаю.

— Так что ж вы спрашиваете, куда попали?

— Да это, блин, шутка такая! Я шутить люблю. А вы что сейчас делаете?

— Да вот, через десять минут начнётся русский фильм, буду смотреть.

— Ой, Федя-блин, как же я давно русские фильмы-то не видел, соскучился!

Мне стало жалко бедного Пьеро-дядю Володю, и я предложила:

— Приезжайте, посмотрите фильм.

— Приеду, — быстро согласился дядя Володя и через десять минут вошёл в квартиру с тортом.

Дядя Володя полностью соответствовал своему голосу, небольшого роста, с огромными грустными карими глазами, рот, с железной фиксой на переднем зубе, — подковкой вниз, вся голова в седых кудельках. За чаем мы разговорились.

— Откуда вы Яшу знаете? — спросила я.

— Да я его и не знаю почти, так, один раз виделись. Он, блин, как узнал, что я одинокий, предложил познакомить.

— Надо же, какой добрый человек этот Яшка, — вдруг растрогалась я, — двое детей, жена, работа, а у него ещё есть время и желание устраивать чужие судьбы!

— Ну да, — грустно согласился дядя Володя, — жить-то надо, блин, вот он и крутится!

— Как крутится? — не поняла я.

— Ну, деньги-то нужны, вот он, блин, и старается.

— Какие деньги?

— Как какие? Триста долларов, блин, разве не деньги?