Виктор Блытов - Служил Советскому Союзу!

Немного позже в 100-й коридор притащили в наручниках избитых и окровавленных – командира корабля Никифорова и командира БЧ-7 Муравьева. В коридоре расположился весь экипаж, кроме Гагулина и убитых мичмана и матроса БЧ-7. У входа в коридор на трапе встали сразу два охранника.

Офицеры сразу собрались в противоположном конце коридора. 100-ый коридор поперечный коридор, идущий с левого борта от рубки дежурного по кораблю на правый трап. Матросы, молча, ложились на пол, и засыпали.

Муравьев держал перед собой руки в наручниках. Свирюдюк чем-то примазывал его ссадины. Наконец Муравьев начал повествование:

– Если бы не этот хмырь Опанасенко, то мы все бы сделали. Уже разбили блоки, выбросили за борт почти все субблоки, а этот тут бежит от охранников прямо к нам прятаться. А за ним бегут охранники и стреляют. Пули по коридорам рикошетят. Подстрелили они его, а он к нам, к двери. Упал у двери входа на ФКП – Володя выскочил и попытался его затащить – тут они и его подстрелили – Муравьев смахнул слезу обеими руками – Мы затащили их вовнутрь, заперлись они стали ломать двери струбциной. Саша проскочил через маленький коффердам в КПУНИА и ушел, а я не успел, да и Володю не бросишь, а вдруг живой. Слышу шум перед дверью – хрип какой-то. Открываю два охранников в черном лежат, и никого. Только я вышел, поволок Володю в санчасть, как набежали опять эти черномордые, воткнули меня лицом в палубу и стали бить ногами. А когда они своих нашли, я думал вообще убьют. Повезло, что пришел их начальник, он меня и спас от расправы. Посмотрели, а Володя мертвый. Приволокли, к Литовченке, в салон флагмана, бросили на пол – он стал бить меня лежащего в наручниках ногами, а командир вступился, так они и его избили, и тоже в наручники посадили.

– Это Кузьма наверно попытался тебе помочь, но не успел – прошептал Герасимов.

Внезапно в дверь правого трапа раздался условный стук «Семерка» и наглухо закрытая дверь вдруг открылась. За дверью показалось лицо довольное лицо Кузьмы:

– Ну как вы тут? Помощь нужна?

– Какая к черту помощь? Мурзика надо вывести с корабля, а то его замордуют.

– За ним я и пришел – плотик ПСН-10 под бортом. Если хотите, можете все уходить. Ну, а нет, сколько можете на него посадите. Только аккуратнее пока темно и туман.

– Мы-то уйдем. А матросы и старшины? Нет, я своих людей не брошу, а вот Муравьеву приказываю убыть на «Смоленск», и этот твой матрос, который ускользнул как его Саша. Давайте вдвоем, ты Герасимов со своими матросами – вам больше нечего делать на корабле, ну и еще возьмете пятерых матросов – они здесь совсем, не при чем – приказал Никифоров.

Герасимов попытался протестовать, но командир был непреклонен:

– Отставить разговоры и вперед на «Смоленск». Завтра встретимся.

– Товарищ командир, а вы, вам то точно всего этого не простят.

– Забыл Саша морской закон, командир покидает корабль последним!

Кузьма, молча снял наручники, у Муравьева, и тихо пропал в темноте. За ним скользнули в темноту правого трапа, указанные командиром офицеры и матросы.

– Оставшимся теперь спать. Утро, вечера мудренее – приказал Никифоров, оставшимся.

Опанасенко не мог примириться с пропажей пятидесяти тысяч долларов. Завтра обыщут и отберут, все что нажито многомесячным трудом. Он еще вечером упаковал доллары в гальюне в целлофановый мешок, привязал для верности гантель. С трудом дождавшись темноты, он потихоньку вышел из своей каюты.

– Ты куда Микола – спросил проснувшийся молоденький мичман Швайковский.

– Да так живот прихватило Юра, я скоро приду.

Выход на верхнюю палубу был перекрыт и по левому и по правому бортам.

– Обложили сволочи – подумал Опанасенко и спустился аккуратно вниз на вторую палубу. Вахтенного не было на своем месте, и Опанасенко благополучно прошел к медблоку. Вход в медюлок был перекрыт, как и коридоры, ведущие на левый борт. Опанасенко попытался открыть одну из кают, но сверху послышались чьи-то шаги и он вынужденно спустился на третью палубу.

На верху раздались голоса охранников, которые спускались на третью палубу. Опанасенко побежал в носовую часть корабля.

– Добраться бы до швартовых устройств, а там выкину за борт, и пусть берут на здоровье, отбрешемся.

Но коридоры, ведущие в носовые швартовые устройства, тоже были перекрыты и тогда Опанасенко перешел по поперечному коридору на левый борт. Охранники громыхали своими берцами за ним, по следам. Прорвусь на ФКП, а там закроюсь на задрайки, и никто не возьмет. Охранники где-то сзади замешкались, и у Опанасенко появился шанс. Он проскочил в какую-то открытую каюту и выкинул заветный пакет за борт.