Виктор Блытов - Служил Советскому Союзу!

– Да мне все понятно Павел Дмитриевич и сочувствую я своим друзьям с «Бреста», но за что он меня наказал. Ведь при подчиненном? А во вторых, он же сам плюнул и сигарету бросил с причала – я видел это точно – он показал Командиру «Грейга» на свой ходовой мостик – Или одним можно нарушать, а другие должны безропотно все это сносить. Нет, приедет Сатулайнен с отпуска, доложу обо всем рапортом.

– Ну, дывысь Леня, я не советую тэбе против вэтра делать свои малые дэла. Пересидеть надо по тихому в уголке, глядишь ехо и повысят куда на флот али вышэ – командир «Грейга» ласково взял Верстовского под локоть и повел в сторону трапов кораблей.

Издалека было видно, как с трапа «Свирепого» слетали матросы со швабрами, обрезами и ветошью в руках. Их возглавлял старший помощник командира капитан-лейтенант Мурзин.

Внезапно раздалась сирена, и повернувшись командиры увидели огибавший причал эскадренный катер, и стоявшего на его борту капитана 1 ранга Доскаля, что-то кричавшего и размахивающего обеими руками.

Яйца, свои уберите из-за борта товарищ капитан 2 ранга – донеслись сквозь ветер разгневанные слова Доскаля, показывающие на кранцы, вывешенные по правому борту крейсера.

– Так мы «Анду» ждем. Сегодня торпедный боезапас принимаем. Потому кранцы и за бортом. Вон она уже подходит – закричал Оноприенко, побежав к самому торцу причала и показывая рукой, на появившийся из бухты Опричник ракетовоз «Анда» – У нас погрузка боезапаса!

Видимо, так ничего и не услышав, Доскаль замахал ему в ответ обеими кулаками.

– Вот, скаженный, как без него хорошо жилось? Ну, теперь хоть неделю отдохнем, пока он всю желчь на «Брест» изливает – пробормотал Павел Дмитриевич и засеменил на корабль.

К Верстовскому подошел старший помощник командира капитан-лейтенант Мурзин, лихо козырнув, пообещал, что на причале будет наведен идеальный флотский порядок:

– Да что ты Леня расстраиваешься? Эти подводники, извини отправляют естественные надобности прямо в воду с торцов причалов и причалы у них там как помойные и выгребные ямы. Особенно зимой по льду хорошо видно. А у нас тут больничный порядок, и на тебе и кто нам замечание делает – подводник только, что со своей подводы слез.

– Да ладно Саша давай наводи порядок за этим. Чувствую, что сожрет, он меня. У нас с ним взаимная неприязнь – и безнадежно махнув рукой, Верстовский направился к трапу корабля.

У трапа его ждал, опустивший голову, мичман Огурцов.

– Ну что Володя, опять проштрафился?

Мичман стоял, понуро опустив голову, и придерживая кобуру с тяжелым пистолетом правой рукой. Его пальцы, выдавая сильное волнение, с силой мяли, выглядывавший из кобуры пистолет.

– Ладно, вахту сегодня достоишь до конца, пока Доскаль на «Бресте». А дальше посмотрим, что нам с тобой делать – то ли орденом награждать, то ли голову рубить – и с этими словами, улыбнувшись и отдавая правой рукой честь флагу, а левой даже не дотронувшись до поручней, Верстовский легко взлетел по почти вертикальному трапу на палубу своего корабля. Мичман с просветлевшим лицом, тоже отдал честь командиру и флагу.

– Смирно – раздалась команда вахтенного офицера, и по кораблю разнеслись три длинных звонка колоколами громкого боя, возвещая всех, что командир корабля вернулся на борт.

На «Бресте» ожидали прибытия заместителя командира эскадры капитана 1 ранга Доскаля. Весь экипаж авианосца знал, что на период недельного отпуска командира «Бреста» Жженова, он будет исполнять обязанности старшего на борту.

Заменить Жженова на корабле, было некем. Старший помощник командира «Бреста» Белорус Борис Александрович по корабельной кличке «Боря-Бурун» уже более двух месяцев лежал в госпитале, и судя по всему должен был быть списан с плавсостава. Нет, не то что бы он был чем-то сильно болен. Болезнь была в другом – он не воспринимал «Брест», а «Брест» не воспринимал его. Возможно, сказывалась обида, что после ухода Гиоева на повышении, его не назначили командиром, а нашли на Северном флоте Жженова, а может просто от тяжелой службы крыша поехала.

– Окопы есть, а защищать их некому – повторял он, собрав на вечерний доклад командиров боевых частей, и после этого со странной улыбкой, внезапно заявлял – Посылать вас подальше у меня не хватает сил и совести, поэтому я посылаю подальше только самого себя.

И с этими словами он уходил из каюты – Вы уж как-нибудь тут без меня, сами справляйтесь и готовьте бойцов – окопы уже готовы – говорил он уже в дверях и шел играть на биллиарде.