Виктор Блытов - Служил Советскому Союзу!

– Женя, если нас не будет через пятнадцать минут, уходите! Командиру доложишь, что вывести дневального не удалось. Если будем выходить сигнал семерка стуком. Понял?

Женя незаметно пожал руку:

– Ни пуха, ни пера!

Мансур в ответ лишь махнул рукой, держащей мокрый брезент.

Щелкнули задрайки, открывая путь в горящий отсек. В лицо пахнуло дымом и нестерпимой жарой. Две тени, укутанные в брезенты, скользнули в аварийный отсек в темноту и жар. Эпицентр пожара, каюта старшего инженера БЧ-7 была метрах в тридцати за тяжелой дверью.

– За мной – прошептал Мансур Легонькову.

И нащупав горячие леера, скользнул по трапу вниз. Легоньков загрохотал по трапу за ним. Так третья палуба. Здесь спуск на первый сход, где кубрики БЧ-1. Есть! Леера обжигали даже сквозь намоченный брезент ладони. Четвертая палуба, пятая – кубрик БЧ-1. Трап спускался прямо в кубрик. Иллюминаторов нет, света тоже.

– Есть кто живой?

– Есть – раздался откуда-то снизу испуганный голос.

Легоньков осветил фонарем, и они увидели внизу на трапе матроса в простом противогазе, еле стоявшего на ногах в клубах дыма.

– Я вот противогаз надел. Вентиляция и свет не работают. Мы ждали команду. А телефон и ГГС не работают.

– Мы ждали? Кто еще есть здесь? Сколько вас? – переспросил Мансур.

– Я и матрос Егошин, второй дневальный. Остальные убежали сразу, как дым пошел.

– Так вот бери противогаз. Надо включиться и будем выходить. Умеешь?

– Так точно мичман Светлов учил на УТС.

– А где Егошин?

– Ему стало плохо.

При свете фонаря, еле пробивающемуся, сквозь клубы дыма Мансур прошел внутрь кубрика.

Там на нижней койке лежал, тоже в противогазе матрос Егошин. Ему было явно хуже, и он был уже без сознания.

Легоньков надевай ИП на Егошина. Потом бери его и неси, а с этим постараемся выйти.

– Дневальный по кубрику матрос Никифоров – представился дневальный слегка покачиваясь.

– Я беру Никифорова, а ты Егошина. В брезент укутываемся по двое и выходим по очереди. Впереди ты по трапу с Егошиным, потом я с Никифоровым. Лееров не касаться руками – горячие. К железу стараться не прикасаться.

Легоньков закрепил противогаз на Егошине, повозился немного и потом сказал:

– Вроде включился.

После это поднял Егошина через плечо, накрыл брезентом и пошел к трапу.

Когда скрылись впереди ноги Егошина Мансур сказал Никифорову:

– Теперь идем мы.

Но не получив ответа, наощупь почувствовал, что Никифоров отрубился и лежит на палубе. Взвалив Никифорова на плечо, Мансур обжигая руки о леера стал подниматься наверх по трапу. Так бы было не подняться. Один ярус, второй. Мешает ИП, который хотелось сбросить и нельзя сбить. Матрос очень тяжелый. Третий ярус и все.

– Дальше не могу – подумал Мансур и опустил Никифорова на палубу.

Тот не шевелился.

Мансур встал на колени, и пополз вверх подтягивая за собой за воротник робы Никифорова.

– Отдых десять секунд. Воздуха уже не хватало, видимо ИП вырабатывал свой ресурс.

Потрогав пульс Никифорова, на одном из очередных ярусов трапа, Мансур вдруг не нашел его и запаниковал.

– Что делать?

Он сорвал с себя противогаз и попытался надеть на Никифорова свой ИП. От дыма и жара он сразу задохнулся и поплыл. Голова упала на грудь Никифорову.

И если внизу дым и жара не так ощущались, чем выше, тем становилось более нетерпимым.

Прижавшись телом к Никифорову, Мансур жалел, что немного не хватает сил. И не учли ведь немного, что там не один дневальный, а два. Был бы еще один ИП. Чего не взяли запас?

Внезапно наверху раздался стук шагов. Луч фонаря и чьи то ноги перед лицом.

– Вы где? – раздался голос Гвезденко – Сашин бери одного, а я другого. Оба никакие.

Мансур почувствовал руку товарища и куда-то провалился.

В себя Мансур пришел на верхней палубе. На корме стрекотал вертолет. К губам и носу Мансура был прижат загубник кислородной подушки. Над ним склонил голову незнакомый врач в белом халате. Было темно и шел легкий дождь, Где-то в корме стрекотал вертолет.

– Этот пришел в себя – услышал Мансур – его бегом в вертолет и в госпиталь.

Рядом стояли еще носилки, и на них кто-то лежал тоже с кислородной подушкой. Дальше стояли еще и еще.

– Как пожар? – спросил Мансур из последних сил.

Над ним наклонился Женя Гвезденко:

– Ты брат даешь. Зачем ты ИП снял? Я думал, ты совсем откинулся.

– Я его на матроса надеть хотел.

Женя покачал головой и махнул рукой:

– Не знаю, чем ты думал. Оба бы там и легли. Хорошо эти вышли. Ну я пошел тебя искать.