Виктор Блытов - Служил Советскому Союзу!

– У него пульс не прощупывался! Он жив?

– Жив, уже улетел вместе со вторым в госпиталь на первом вертолете.

Обожженные руки были чем-то перевязаны и болели. Саднило лицо и левая нога.

– Женя, а мне нельзя в госпиталь. Я заступаю дежурным по кораблю. Я не могу – прошептал вдруг вспомнивший Мансур.

– Какое дежурство. Пожар уже потушили. Уже девятый час. Найдется, кому заступить.

– А ты командиру доложил? – спросил Мансур, прося Женю нагнуться ниже.

– А как же! Как вышли сразу доложил и про матросов и про тебя с поста аварийной партии. После того, как мы вышли, ПЖК и стали заливать пеной отсек. Командир ждал только нас. Сейчас вроде погасили, но там все дымиться. Аварийщики разбираются, что к чему. Жар спал и внутри работает аварийная партия.

Мансур последний раз вдохнув кислород из подушки, отбросил ее на носилки и начал вставать.

– Жень, помоги мне.

Гвезденко подал руку и поднял Мансура на ноги.

Голова кружилась. Было уже темно.

– Сколько времени прошло?

– Счастливые, часов не наблюдают – буркнул Женя.

– Пошли потихоньку.

И придерживаемый, под руку однокашником, Мансур направился к дверям в корпус корабля. Здесь более сильно пахло дымом и Мансур пожалел, что не прихватил кислородную подушку с собой.

– Значит, сделаем так! Сейчас ко мне в каюту. Ты даешь мне свой китель на дежурство, а то мой прогорел, да и брюки тоже ни к черту.

– Мансурчик, тебе в госпиталь надо. Какое дежурство? – тихо сказал Женя.

– Женя, я принял решение. Я командир, а менять дежурного кому-то надо. Небось он вообще никакой. Да и от любого сейчас пользы тоже немного.

Снизу с полетной палубы раздавались матюги доктора, потерявшего пациента.

Женя улыбнулся и сказал:

– Ты сам взрослый мальчик и сам принимаешь решение. Смотри, как бы хуже не было.

– Хуже, чем там не бывает, но оно уже осталось позади, поэтому все остальное нормально. А о том, что прошло жалеть не стоит.

Мансур содрал с себя обгоревшую форму, надел принесенный Женей китель на обычную тельняшку (не до пижонства с золотыми запонками), надел портупею, черную фуражку и направился вниз в рубку дежурного. Женя на всякий случай его сопровождал до рубки дежурного.

Впереди предстояло очень сложное дежурство.

Как установили позже, во время пожара, продолжавшегося почти 8 часов, полностью выгорели четыре каюты на третьей палубе, три каюты на четвертой палубе, помещение кранов. Для предотвращения взрыва полностью затоплены погреба ракетного и противолодочного боезапаса. Сгорели тысячи метров различных кабелей, каюты, помещения вентиляторных. Третий и четвертый яруса напоминали шахту крематория. Металлических переборок между сгоревшими каютами не было вообще, как и шкафов, столов, коек, иллюминаторов. Все сгорело и расплавилось от высокой температуры.

Всю ночь Мансур Асланбеков расставлял посты в аварийном отсеке. Несколько раз в различных местах загоралось вновь. А утром «провинившаяся» БЧ-7 в полном составе вышла очищать коридоры от черной копоти и сгоревшей краски. Выносили и выбрасывали за борт все что оставалось от различных устройств.

Динар Халимулин хвалился тем, что у него уцелел партийный билет, который был в кармане кителя, и упал во время взрыва на пол, и его просто залило водой.

Зато его сосед по каюте сокрушался по сгоревшей зарплате и документам.

К вечеру корабль направился в Большой камень, в завод по ремонту подводных лодок, где «Брест» уже ждали представители промышленности. К этому времени, матросы БЧ-7 покрасили желтой краской все коридоры, вентиляторные, обновили краску в соседних отсеках, установили из загашника помощника командира все новые иллюминаторы. Трансляторщики протащили кабели громкоговорящей связи. Электрики тащили свои кабели и устанавливали новые щиты.

Заводчане быстро наварили новые переборки между каютами, покрасили их и установили новую мебель, правда не брестскую фирменную, а подводную. Но роли это никакой не играло. Электрики провели быстро в каюты свет. Трансляторщики установили пульты и подключили их к общекорабельной системе. И через два дня свежеокрашенные каюты, коридоры, кубрики смотрелись как новенькие.

На следующий день на борт «Бреста» прибыл хмурый и обозленный командующий флотом, смотреть результаты восьмичасового пожара. Он обошел все коридоры, посидел в каютах на диванах. И только запах дыма выдавал, что здесь недавно был пожар. Он останется потом в этих каютах до продажи Бреста в Китай и никто не сможет там нормально жить. Но это будет потом, а сегодня высокая комиссия с десяток адмиралов, не считая более мелких офицеров, положительно оценивала результаты.