Дмитрий Горчев - ЖЖ Дмитрия Горчева (2001–2004)

В частности можно заметить, что под воздействием силы тяготения одна из изящно вырезанных в носу блондинки ноздрей несколько сплющилась, а другая напротив еле заметно отвисла. Прекрасные губы её в силу своей полноты сдвинулись набок, а пышные её груди наползли одна на другую. И даже сладостный её пуп вместе с выпуклым животом некоторым образом отклонились от линии идеальной симметрии, намеченной создателем этой безусловно замечательной конструкции.

Нам, навеки принужденным мириться с реалиями того бытия в котором мы проживаем, это всё конечно глубоко похуй, мы, не моргнув глазом, засунем внутрь блондинки свой Хуй и начнём издавать сладострастные крики, но для искателя окончательного Абсолюта всё же очевидно, что истинное совершенство может существовать только в полном вакууме и в состоянии невесомости. Только там блондинка будет парить миллионы лет, никак не подверженная воздействию внутренних и внешних газов, перепадов температуры и влажности, только там она будет навсегда избавлена от появления на ней морщин, прыщей, целлюлита и пролежней, и только там всякое существо, проплывающее навстречу ей в безвоздушном пространстве будет должным образом поражено соразмерностью её частей и дивной округлостью её очертаний.

Хозяин квартиры, в которой я живу уже пятый год, решил вдруг её продать, для чего дал в газету объявление. И теперь ко мне приходят ЛЮДИ.

Они давят на звонок, стучат в дверь кулаком, а иногда даже звонят по телефону и требуют, чтобы я их встретил у подъезда. Они ведь Покупатели, которые всегда правы, потому что у них Деньги.

Потом они заходят в мой дом и топочут там ботинками. Дом мой им совершеннно не нравится. То есть собственно помещение, если конечно сделать в нём ремонт, то в принципе можно и поторговаться, а вот то, что находится в этом помещении в данный момент, включая, разумеется меня — всё это совершенно никуда не годится.

«Так, — говорят — эти антресоли мы сломаем и сделаем здесь Арочку.»

И ведь не знают даже, что на этих антресолях между прочим лежит дрель, которую если починить, то она ещё сто лет прослужит.

«Разрешите воспользуюсь?» — спрашивает одна женщина, показывая на туалет. «Пользуйтесь, конечно, — говорю, — только там лампочка перегорела и сливной бачок сломался, надо пробку выдёргивать». «А почему не почините?» — спрашивает женщина с осуждением. «Не знаю, — говорю, — мне так удобнее. Пока пробку выдёргиваешь, так заодно и руки помыл». Женщина смотрит на меня с отвращением, но удобствами всё же пользуется, куда денешься.

«А это что такое?!» — спрашивают другие люди с ужасом, заглянув на мой балкон. «Голуби, — говорю я, — пятое поколение подрастает». «А-а, — успокаиваются. — Ну это мы всё застеклим».

Застеклят они, бляди. Невермора моего седенького, слепенького уже совсем, они застеклят. Ну да, конечно застеклят, а при необходимости и в асфальт закатают. «А здесь мы сделаем кладовку!» — говорят они уже на выходе, показывая на то место, где стоят мои зимние ботинки.

Потом наконец они все уходят. Я залезаю в ванну и тут начинает звонить телефон. Долго звонит, минут сорок. Вылезаю, иду мокрый поднимать трубку: «Алло, — говорят, — извините, мы у вас уже были. А, скажите, мусоропровод у вас есть?»

Я не знаю, может быть и есть где-нибудь такой Святой человек, который желает этому человечеству добра, вполне может быть, что есть. Если бы я встретил такого человека, я бы обязательно пожал ему руку.

В общем яду мне. Поллитра думаю будет как раз.

С восьми до девяти они приходили по пять человек и по шесть. В одиночестве приходила только старушка в тапочках. Ей ВСЁ понравилось. «Чудесно, чудесно! — вскрикивала старушка. — Ах! Неужели голуби!» Ушла счастливая, сказала что берёт. Вот скажите мне, откуда у старушки в тапочках сорок пять тысяч долларов, а?

Я через двадцать минут потерял интерес ко всем этим людям, окончательно уже впал в ненависть и сел за компьютер рисовать Голую Женщину, пусть делают что хочут. Одна женщина позвонила как раз перед этим с мобилы и сказала что они хочут посмотреть. Хочут — значит пускай смотрят.

Понаехали блядь. В городе Пушкина, Достоевского и Гоголя они хочут. Я вообще не понимаю кто таких людей в Петербург пускает. Тундра блядь какая-то из Чуркестана понаехала, а светоч российской словесности уёбывай значит нахуй.

Не знаю вообще куда милиция смотрит. У них наверное и регистрация у всех фальшивая.