Искандар Бурнашев - Твокер. Иронические рассказы из жизни офицера. Книга 1

В результате у моего внутреннего голоса родился этот коварный и подленький план.

Выждав немного времени, я написал подмётное письмо от имени несчастной жертвы нашего сердцееда. В нём я, красивым детским подчерком, написал о том, что бедная девушка не стала бы напоминать о себе, но она ждёт ребёнка, и они с мамой, решили, что будут рожать. Помня, как он любит детей, она уверена, что его эта новость очень обрадует, и он станет хорошим отцом, не только их общему ребёнку, но и её первому сыночку, этому славному малышу, который всегда напоминает ей о её первой несчастной любви и ошибке молодости. Она твёрдо уверена, что он поймёт её и примет его, как родного.

Так как он постеснялся, оставить её свой адрес, она попросила своего папу, полковника КГБ, помочь ей найти его. (Выдумка с полковником КГБ казалась мне особенно удачной, ибо полковник КГБ звучал в те времена даже страшнее. чем «штандартенфюрер СС»), Дальше она продолжала, что её папа не только нашёл его, но и одобрил её выбор, так как, по его сведениям, выходило, что Александр Сергеевич, характеризуется командованием училища только с положительной стороны, и к тому же, уже успел стать членом родной Коммунистической Партии. А такой человек не сможет коварно отказаться от плода их чистой и светлой Любви, которую она испытывает к нему всё больше и больше, по мере того как в ней растет их чудесный ребёночек. Конечно же, она ничего не требует, и он может сам решить, где и когда будет свадьба, и где она с дитём будут жить до окончания им училища, у его родителей, или пока останутся у своих. Дальше я раскрасил всё её восторженными воспоминаниями о том, что узнал из красноречивого рассказа доверчивого Филимоши.

Когда я представил свой опус Александру Ивановичу, он долго смеялся, но предупредил, что давать читать такое письмо Филимоше, можно только под наблюдением врача, чтобы у него у самого не произошёл выкидыш. Поняв, что шутка удалась, я, раздобыл чистый конверт с маркой и подписал его. Небольшие проблемы возникли с почтовым штемпелем. Он получился кривоватым и, сначала, даже цифры отпечатались в зеркальном изображении. Но, рассудив, что кто там будет рассматривать эту цифирь? В результате я добавил на конверт ещё один штамп, почти похожий на настоящий.

Все письма, приходящие в роту у нас всегда выкладывались на тумбочке дневального по роте. Все могли подойти и взять своё письмо. Если письмо не забирали сразу, то дневальный голосом сообщал о нём хозяину. Сделать вид, что ищешь своё письмо и подложить конверт с миной замедленного действия в общую стопку писем, было делом техники.

После этого оставалось только ждать эффекта от разорвавшейся бомбы.

С безразличным видом мы смотрели, как дневальный по роте вручил письмо Филимоше и, как он, с недоумением, прочитал незнакомый обратный адрес и ушел читать письмо на спортивный городок. Минут через пятнадцать, обеспокоенные его долгим отсутствием, мы направились вслед за ним. Сидя в курилке, и делая вид, что мирно беседуем, мы с садистским удовольствием, наслаждались видом того, как Филимоша нарезал круги по спортивному городку. Останавливаясь под тускло горящими фонарями, он снова и снова перечитывал злополучное письмо, потом обнаружив еще что-то увлекательное и интересное, незамеченное ранее, со стоном хватался за голову и бежал к следующему фонарю, наверное. надеясь в душе, что злые чары рассеются, и в письме проявится хоть что-то хорошее. Но чудес не случалось.

Когда он в очередной раз пробегал мимо нас, Я с деланным вежливым безразличием спросил:

– Филимоша, как дела? Что пишут?

Увидев нас, наконец, он с безнадёжным видом зашёл в курилку. Голосом гонца сообщающего своему князю, что «Орда взяла, и наши пали», он трагически прошептал:

– Это письмо от неё.

– От кого?

Филимоша с искренним изумлением уставился на нас. Неужели в этом Мире нашлись люди, ещё не знающие о том, какая трагедия обрушилась на человечество?

Надо отдать ему должное, держался он молодцом. Не было ни слёз, ни расцарапанных щек, никто не бился об пол.

Но в его глазах чернела такая пустота, что если бы запечатлеть эти глаза на киноплёнку, «Оскар» был бы гарантирован.

Ровным голосом, он поведал нам о своей загубленной жизни. Таким голосом самурай говорил своим соратникам, что ему приказано совершить сепуку, то есть харакири.

Он, как витязь на распутье, выбирал у придорожного камня, куда ему идти дальше, на партком за бытовое разложение, или, в дружную семью полковника КГБ с молодой женой и двумя детьми.