Искандар Бурнашев - Твокер. Иронические рассказы из жизни офицера. Книга 1

Двое в вагоне встречают носильщиков, снимают у них с плеч мешки и аккуратно укладывают мешки в вагоне. Все остальные, подставив свое плечо под мешок, заносят его вагон и оставляют его встречающим их товарищам. Двигаясь непрерывной цепочкой, не затрачивая лишних усилий на ненужные тележки, они загружают вагон не за нормативные три часа, а за сорок – сорок пять минут.

Ещё пример. Бригада грузим машину. Осталось загрузить десять мешков. Но тут настаёт десять часов. Привозят лимонад и бутерброды. Председатель радостным голосом кричит:

– Пауза!

Но ничего не происходит. Остановившись на мгновение и, бросив взгляд на крикнувшего, солдаты с удвоенной энергией продолжают свою работу, до её окончания. И лишь потом, когда автомобиль уедет на станцию погрузки, вразвалку направятся к продуктам. Есть будут долго и весело. А когда председатель сделает им замечание:

– Арбайтен! Нихт паузен!

Недоуменно ответят:

– Ваген нихт, Арбайтен нихт!

«Пауза», это такое немецкое ругательство, типа «Шабаш! Кончай работу!»

«Арбайтен»– это, тоже ругательство, вроде как «А работать за вас кто будет?»

«Ваген»– это автомобиль,

«Нихт» – это универсальное немецкое ругательство, которое используется всегда в отрицательном смысле, вместо слов «нет, никто, никогда, не знаю, это не я и т. п.»

Впервые столкнувшись с подобным неповиновением и неуважению к распорядку рабочего времени, Председатель кооператива сначала просто опешил. Может быть, он ожидал, что, для начала, я достану большой пистолет и пристрелю кого-нибудь, а остальных саботажников расстреляют уже потом, по приговору военного трибунала перед строем полка.

Но потом, он видимо решил, что русские монголы не умеют пользоваться часами, и для них время делится на день, ночь, утро и вечер. А так как всю работу мои Орлы выполняли всегда раньше положенного времени, то он решил не обращать внимания на их дремучесть. А ко мне он уже перестал обращаться, потому что на всё его жалобы, я отвечал всегда одно и то же:

– Норму выработки необходимо увеличить в три раза. Три вагона в день, – это несерьёзно. Не меньше шести. Иначе не справимся. Слишком много народу.

Решив, что не только наши солдаты не умеют пользоваться часами, но у их командиров тоже проблемы с арифметикой, он махнул на нас рукой. Но неожиданно нами был найден «альтернативный вариант». Если мы не можем увеличить количество загружаемых вагонов, то неужели мы не найдём в их кооперативе для моих солдат другой работы? Такая простая мысль, привлечь солдат к другим работам для немца явилась невероятной и особо криминальной. Но я-то, слава Богу, не немец! И у нас всякий труд почётен. Но постепенно, простая крестьянская сметка у Председателя победила его немецкую законопослушность. Короче, в нашем кооперативе создалась практика по очереди привлекать моих солдат к работам на ферме и в свинарнике. Утром за ними приходили работницы и с разрешения Председателя брали по одному или по два солдата к себе на работу. Работали они все неподалёку от меня, и по весёлому смеху девчат, было ясно, что обсуждают они, в основном, об успехах социалистического строительства и неизбежном крахе капитализма. А я решил проблему со «скрытой безработицей». Постепенно, все мои солдаты побывали на работах и на ферме и в свинарнике. Мне кажется, что у них возникла даже очередь на эти работы, за соблюдением которой, они все ревностно следили. Но нет правил без исключений. У меня во взводе снайпером был аварец Сайбулаев. Рослый, здоровый как бык, он был переполнен природной силой, которой очень гордился и, поэтому, очень берег и, которую не любил тратить ни на что. Наверное, в аварском языке нет такого слова, но по-русски, его можно было назвать просто – «лентяем».

Ему было лень пререкаться с командирами, а он и не пререкался. Поставленную задачу он выполнял «от» и «до». Лишь бы его не ругали. Так как слушать нотации ему тоже было лень.

В первый день работы его колоритная внешность сразу привлекла к себе внимание женского коллектива. Когда Председатель передал мне просьбу девчат из соседней бригады разрешить Сайбулаеву помочь им в работе, я сразу предупредил, что от такого лентяя, толку будет мало, и их бригадир будет разочарована. Не знаю, чем же он там занимался, но вечером Председатель передал благодарность от всей бригады за работу. И сразу попросили прислать его на следующий день на работу снова. Хоть Сайбулаев и был не самый лучший солдат во взводе, но он был моим снайпером и допустить его истощения на сельхозработах я не мог. Я предложил заменить его другими членами бригады, но услышал, что с той работой другие не справятся. Но тут заговорил мой, обычно неразговорчивый, скромный, аварский труженик. Он заявил, что если нужно, он готов трудиться там хоть каждый день, лишь бы не посрамить звание советского солдата. Видимо, в коллективе бригады из сослуживцев он работать не умел. А там он нашёл своё признание. Не знаю, чем уж он так удивлял местных работниц, но слава о его трудовых подвигах разнеслась по всему кооперативу. И не было дня, чтобы за ним не приезжали даже с самых отдаленных бригад кооператива. И за всё время на его работу не поступило ни одной жалобы. А так как при работе во взводе места он занимал много, ел ещё больше, а работал как все, то никто из моих солдат не пожалел о его отсутствии на общих работах.