Люси Эдлингтон - Алая лента

— То самое, которое ты передала мне в госпиталь…

— То кольцо? А я была уверена, что медсестра Утка сама продала его, а деньги забрала. Так она на самом деле отдала тебе его?

— Ну да. До того как госпиталь эвакуировали, обменять кольцо уже не было времени, поэтому Утка, как ты говоришь, передала кольцо мне на тот случай, если нас с ней разлучат.

Ну кто бы мог подумать, а? Впрочем, давно уже пора было привыкнуть к тому, что за одной и той же колючей проволокой сидят и злодеи, и ангелы. Шагающая вразвалочку медсестра Утка неожиданно оказалась одним из ангелов.

— Ну, много за то кольцо не получишь, — заметила я. — Это же подделка.

— Прошу прощения! — вмешалась мама Розы. — Ты называешь тот бриллиант фальшивым?

— Боюсь, что это всего лишь стекляшка, хотя и очень красивая.

— Моя дорогая, — назидательно сказала мама Розы, подняв вверх палец. — Я за свою жизнь видела больше бриллиантов, чем ты — горячих обедов. Думаю, что могу с уверенностью сказать, настоящий камень или нет, когда увижу его.

— Кроме того, мы оценили кольцо у ювелира, — добавила Роза. — Это здесь, недалеко, за углом. Камень настоящий.

Теперь я попыталась представить в роли ангела давшую мне это кольцо Карлу. Эта попытка с треском провалилась.

— И вы не против использовать это кольцо, несмотря даже на то, что оно было у кого-то украдено? — Мне все еще было слегка стыдно за то, что я сама потратила деньги, найденные в чужом пальто из универмага.

— Мы никогда не узнаем, кто первым носил это кольцо, — нахмурилась мама Розы. — И о том, что стало с этим человеком, тоже. Если это кольцо сможет купить нам возможность жить, работать и любить, то пусть так и будет. А теперь, мои дорогие, я пойду к той милой женщине, что живет по соседству, и попрошу у нее напрокат еще несколько одеял. Сегодня нам придется ночевать в верхнем будуаре втроем!

Эта комната над магазином, с ее голыми деревянными половицами, лампой без абажура и окнами без занавесок, была для меня прекраснее любого дворца. Мы с Розой вдвоем легли на одном из матрасов — точно так же, как привыкли делать это в Биркенау. Правда, здесь нам было в миллион раз уютнее, чем там. Мы лежали, держались за руки и улыбались друг другу.

— Расскажи мне о платье, которое подойдет для этого места, — совершенно как раньше, потребовала Роза.

— Не могу. Это должно быть такое роскошное бальное платье, что ослепнуть можно.

— Ничего, я надену солнечные очки.

Мы помолчали, и у меня выдалась минутка, чтобы еще раз с благодарностью подумать о том, где я и с кем.

— Прости меня, — неожиданно прошептала я.

— Простить? За что? — спросила Роза, поправляя упавшую мне на лицо прядку отрастающих волос.

— За то, что я так ужасно вела себя с тобой. Все время командовала. Требовала чего-то…

— Ничего подобного я не помню! — рассмеялась Роза. — Ты была сильной, и это поддерживало меня.

— Нет, это ты меня поддерживала, — покачала я головой и добавила еще тише прежнего: — Как ты узнала, что я приду? Почему была уверена, что я выживу?

И Роза так же тихо ответила мне:

— Потому что думать иначе было для меня невыносимо.

* * *

Спустя два дня я забралась на стремянку, чтобы начать рисовать вывеску над витриной нашего салона. О его названии мы долго спорили. Я хотела назвать его «Роза и Элла». Розе хотелось «Элла и Роза». В результате мы остановились на плавно изгибающейся надписи «Алая лента».

Война закончилась. Мы отпраздновали это событие огромным количеством сладких булочек с глазурью. Конечно, мир еще не отошел от войны и не скоро еще от нее оправится — если оправится вообще когда-нибудь. Не успев преодолеть прежнюю вражду, люди снова начинали проявлять ненависть друг к другу. Едва наступил мир, как уже вновь стали появляться Мы и Они, и так, наверное, будет всегда.

Для нас путем к спасению было следовать совету Балки и просто жить.

Мы шили, смеялись, любили и с каждым днем все меньше опасались списков. Когда звенел колокольчик и открывалась дверь нашего салона, я все реже вздрагивала, боясь увидеть на пороге надзирательницу с хлыстом и пистолетом, и все чаще надеялась, что это пришел друг. Ожидала я, между прочим, увидеть здесь и Балку, которая, как вы помните, твердо обещала заказать у меня платье. А может быть, однажды в поисках работы ко мне заглянут Франсин и Шона и Б., которая Бриджит?

Вести поиски своих родных я по-прежнему продолжала. Каждый день просматривала списки, которые вывешивали на вокзалах, у церквей и центров для беженцев. Надеялась увидеть однажды напечатанное в них имя моих бабушки и дедушки тоже. Ведь теперь в этих списках были не обреченные на смерть, а выжившие, а значит, оставалась и надежда. И ведь она всегда остается с нами, правда?