Люси Эдлингтон - Алая лента

Я сжала ее руку, а по моему лицу потекли слезы. Мне хотелось рассказать Розе, как я оплакивала ее смерть каждый день после того, как опустел госпиталь, с того момента, как я нашла в нем ту самую ленту. Да, я собиралась рассказать ей об этом, но не могла заставить себя сделать это.

— Роза? — спросила та женщина из пустующего бутика, прикрывая глаза от слепящего солнца рукой в желтой перчатке.

Мы с Розой рассмеялись и в один голос крикнули:

— Полы совсем не так натирают!

— Мама, — добавила Роза. — Это Элла! Настоящая, живая! Элла, а это моя мама…

Мама Розы скинула с ладоней рукавицы и развязала свой фартук.

— Элла, добро пожаловать! — сказала она. — Мы очень, очень ждали тебя. Может быть, моя дочь перестанет наконец то и дело напоминать о том, что сегодня ты непременно появишься.

Меня вдруг осенило, что Роза, возможно, вовсе не сочиняла, когда говорила о том, что она графиня. А если так, то ее мать была самой настоящей аристократкой. После этого мне стоило большого труда сдержать себя и не присесть перед ней, сделав реверанс.

— По-моему, это событие необходимо отпраздновать! — весело сказала мама Розы. — Роза, поухаживай за Эллой. Найди для нее стул раньше, чем она свалится с ног от усталости. Вы есть хотите? Впрочем, что это я — конечно, хотите. Мы все хотим есть, наголодались в войну. Короче говоря, я отправляюсь в кондитерскую лавку. Сладкие булочки с глазурью для всех и… шампанского для бедняков — гулять, так гулять! Шампанское для бедняков — так называют лимонад, — доверительным тоном сообщила она нам, потом поцеловала Розу, поцеловала меня, послала воздушный поцелуй всему свету и, пританцовывая, отправилась в кондитерскую.

Мне сразу захотелось, чтобы у меня тоже была мама. Может, Роза со мной поделится?

Позднее, когда сладкие булочки были съедены, а лимонад выпит, наступило время вопросов и рассказов. Оказалось, что столько всего произошло! Я услышала о том, как Роза приняла лекарства, которые я для нее достала, и как они помогли ей выжить в долгом путешествии из Биркенау.

— Ты можешь мной гордиться, я поделилась с другими не больше, чем половиной витаминов, — похвасталась она.

Итак, Розу вместе со всем госпиталем увезли в вагонах из-под угля в другой концентрационный лагерь… потом в другой… в третий, и каждый новый лагерь оказывался еще более переполненным, и порядка в нем было еще меньше, а хаоса больше, чем в предыдущем. Наконец, последний лагерь, в котором оказалась Роза, освободили.

— Они пришли туда на танках, с флагами и все такое, — сказала Роза. — Я потянулась, чтобы в знак благодарности поцеловать ближайшего ко мне солдата. Он невольно сморщил нос — неудивительно, ведь я таким толстым слоем грязи к тому времени заросла, несколько сантиметров, не меньше! — но поцеловать себя все же дал, бедняжка. А можешь ты себе представить, каким блаженством было надеть на себя настоящую одежду? Ну конечно, можешь! Между прочим, я до сих пор не могу заново к лифчику привыкнуть, бретельки все время с плеча сваливаются. Ну, ладно, что мы все обо мне да обо мне? О себе расскажи!

— Ну, я солдат не целовала, — сказала я, притворяясь обиженной.

— Нет, глупая. Как тебе удалось выбраться?

— Нас из Биркенау выводили пешком, — коротко сказала я. — По дороге я потеряла из вида всех наших, кроме Марты.

— Ну, она-то выбраться сумела, кто бы сомневался!

— Не сумела. Но в самом конце пыталась спасти меня от пули, вот хочешь, верь — не хочешь, не верь.

— Слава богу, что она это сделала, — испуганно ахнула Роза.

Я решила, не время сейчас рассказывать ей про Карлу и тот ее последний, почти роковой для меня выстрел.

* * *

Мама Розы объявила, что фермерше, которая спасла мне жизнь, не дав замерзнуть в снегу, нужно поставить памятник.

— Я непременно вставлю твою Флору в мою следующую книгу! — воскликнула она, салютуя поднятым вверх стаканом лимонада. — Миру необходимы рассказы о настоящих героях. Особенно о тех, кто умеет отличить, где у коровы рога, а где хвост. Лично мне такое не под силу.

— Никогда не верила тому, что рассказывала Роза, — рассмеялась я, — но, как выясняется, вы на самом деле писательница, а Роза действительно графиня, и вы с ней живете во дворце, да?

— Ну конечно, моя дорогая, — даже обиделась слегка мама Розы. — А как же иначе?

— Элла еще не научилась понимать суть историй, мама, — заметила Роза. — Нам нужно будет над ней поработать.

— Ой, только не говори мне о работе, — сказала ее мама. — Ты видела, в каком состоянии этот дом? Нам придется сто лет скоблить, мыть и чистить, чтобы привести его в порядок. Как ты думаешь?