Фридрих Горенштейн - Бердичев [сборник]

Он чем-то тепловатым побрызгал мне в рот, чем-то прикоснулся к зубам, что-то ковырнул. Я ушел от него, задыхаясь, у меня даже зубная боль ослабла, так я был взбешен. Просидел полдня в духоте, чтоб выслушать умничанье «хухема» о гигиене рта.

Мысли мои были ужасны. Вспоминая лицо «хухема», его голос, его усмешечку, я антисемитствовал, как мог.

Надо сказать, с начала моей зубной болезни я начал вести что-то вроде дневника. Первые мысли были умеренные: «Когда у человека болят зубы, это уже занятие. По крайней мере, скуки он не испытывает». Но постепенно записи стали более нервными, я начал хулить общество, власть и все чаще подумывал о подаче заявления на выезд. Время, кстати, было самое «выездное». Многие «подавали» и многим «выдавали». Как выяснилось, подал на выезд не только Ковригин-Киршенбаум, но и его племянник, мой друг Рафа. Да и вообще, «подачи» были самые неожиданные.

Как-то встретился мне на улице Горького у кафе «Националь» Паша Пуповинин, ярославский парень, с которым я некогда познакомился в милиции, где мы вместе томились в приемной, как лимитчики, добивающиеся московской прописки. Я, после сложных мытарств, получил прописку по ходатайству нашего НИИ, а точнее, по телефонному звонку нашего Торбы, имеющего какие-то личные связи, а Паша получил прописку как дворник, хоть по профессии был резчик по дереву. Оказалось, что и Паша намерен «скрыться за бугром», как он выразился.

— Помнишь «Слово, о полку Игореве»? «О, русская земля ты уже за бугром». На еврейке женюсь. Недаром говорят: жена — не роскошь, а средство передвижения…

Паша любил афоризмы. Однажды я ходил с ним на футбол и по поводу проигравшей команды противника он выразился: «Кто с мячом к нам придет, от мяча и погибнет». Признаюсь, Паша внес свежую струю в мою воспаленную, измученную зубной болью, жизнь. Взяли мы с ним по сто граммов, по кружке пива, поговорили. Зубы он мне посоветовал полоскать водкой, смешанной с мочой.

— Что ты, Венька, морщишься? Я ведь тебе не советую чужой мочой полоскать, полощи своей. Я, признаюсь, из простого любопытства как-то собственное говно попробовал. Чужое не стал бы, а свое попробовал.

— Ну и как?

— Зачем мне делиться с тобой своим опытом? Сам попробуй, тогда поймешь.

Мы с ним договорились встретиться в ближайшее время, кое-что обсудить и обменялись телефонами. Паша теперь жил и работал в ином месте, занимался чем-то вроде реставрации старых икон.

— Зарабатываю неплохо и лицом не дурен, да и силушка имеется, а вот деваха моя, зазноба моя, мне отказала. За богатого старика, партработника замуж вышла. Ну раз так, думаю, и я по-иному женюсь, чтоб для подачи было… Из интереса женюсь, а не по любви. Женюсь, и за кордон… Пусть деваха моя с партработником здесь остается, а я свои глаза подальше… Тяжко, Венька… Я и унижался перед ней, и угрожал ей, да что поделаешь… Верно в народе говорят: «Кулаком целку не прошибешь…» Ты меня понимаешь?

Да, я его понимал, потому что зубная боль сродни сердечным мучениям: бессонные ночи, воспаленные рассветы. И та же безысходность, ты один на один со всем этим безжалостным, причиняющим боль миром. Но пока мы живы, мы надеемся, то есть лечимся.

Еще одному позвонил — Каплану из Звездного городка. Не стану объяснять, откуда я его знаю. Какое-то сложное, тройное знакомство, истинно московское.

— Здравствуйте, как вы поживаете? Ай-яй-яй… Что вы говорите?

Каплан — низенький, толстенький, с большими запорожскими усами и весело поблескивающими маленькими карими глазками. Жена его — такая же низенькая, толстенькая, кареглазенькая, похожа на Каплана, словно не жена, а сестра. Той же породы и дочь, которая, кажется, имела и имеет на меня виды. Дочь смотрит с сочувствием.

— Как вы изменились. Вас не узнать. Что с вами?

— Зубы… Ноют проклятые уж не помню сколько ночей.

— Зубы вылечим, — уверенно говорит Каплан, он вообще говорит и держится уверенно, — поедешь к моему двоюродному брату, Мише Каплану. Я ему позвоню сегодня вечером домой.

Поскольку я явился с просьбой, Каплан чувствует себя по отношению ко мне начальником. Я соблюдаю субординацию. «Все-таки, — думаю, — Каплан — не Вайнтрауб. Звездный городок… Синдром Каплана…» Как-то в одну из предыдущих встреч Каплан показал мне медицинский справочник, где среди прочего был и «синдром Каплана», названный так по имени отца, специалиста по полиартриту, профессора. Встречаемся мы в квартире отца, ныне умершего. В большой квартире теперь постоянно живет дочь Каплана Евгения, студентка медицинского института. У Каплана еще одна квартира в Звездном городке. Чем он там занимается — секрет, но наверняка по медицинской части. Разговор крутится вокруг некоего Васи, друга семьи.