Дарья Сойфер - Диагноз - любовь

– Ну всё, – выброс адреналина живо помог Паше взбодриться. – Хрена с два ему теперь лапароскопию, разделаю как черепаху!

Конечно, не разделает. Распнут потом на утренней конференции. Но ведь этому барану было бы полезно! Слушать надо, что говорят.

Он подскочил, пихнул ноги в тапки и рванул из ординаторской.

– Пал Дмитрич, подождите, – следом семенила Танюша, едва поспевая за его широким шагом.

– Ну, – буркнул он через плечо.

– Вам какая-то женщина звонила. Раз десять. И на пост, и охраннику. Надежда Сергеевна. Плакала, говорила, что срочно.

Карташова, чтоб тебя! Что ты опять натворила? На УЗИ так и не приходила, иначе б ему сказали… Дура, вот же дура жир… Ладно, не жирная. Но до чего упертая…

– Скажи, чтоб дали мой мобильный. Отвечу, как смогу.

Паша спустился в приемник, толкнул дверь, шарахнув по стене. Не каждый бы так выбил ее ногой, как он – рукой. На койке жалобно постанывал Сильверстов.

– Ну, наконец-то, – с облегчением воскликнул пациент. – А то мне эта дамочка заявляет, что меня пока не берут оперировать.

– Пал Дмитрич, разберитесь с ним, – взмолилась Света.

Исаев удивлялся ее терпению. Народ сегодня везли пачками. Аварии, пьяные драки, ножевые… Почетное второе место после Нового года. В ожоговом наверняка тоже аншлаг: шашлыки не хуже фейерверков. Света ни разу не присела, а она здесь после сокращений одна корячится. И тут нате – Сильверстов, нянькайтесь.

– Я вам когда сказал сдаться в стационар? – угрожающе тихо начал Паша.

– Так это… Дела всякие. У тещи ремонт, у сына экзамены. Начальник не отпускал…

– И теперь мне все бросить и класть тебя на стол? – уточнил Паша.

– А разве… Ну, острый же… Положено же! Я со всеми документами, не имеете права отказать…

– Прекрасно, Сильверстов. Поехали. Лезь на каталку.

– А штаны?

– Лезь, говорю. Срочно же? Вперед.

– Пал Дмитрич, может, не надо? – робко вмешалась Света.

Не первый год вместе работали, знала, когда он зверел окончательно. Но у Паши уже шумело в ушах. Он вытолкал Сильверстова в холл, в самую человеческую гущу.

– Доктор, это безобразие! – тут же кинулась к нему какая-то женщина. – Мы здесь уже второй час! Кому заплатить, чтобы моего мужа осмотрели?

– Молодой человек, а одежду можно с собой или надо сдать? А драгоценности потом не пропадут? – дребезжала бабулька.

– Сядьте, сколько раз я говорила! – бросилась наперерез Света. – Никому ваш крестик не нужен!

Оставив Сильверстова в холле, Паша поспешил на улицу. Анестезиолог курил у подъезда.

– Везет тебе, Исаев, уже сирену слышно, – Фейгин метко отправил сигарету в урну. – Меня эти идиоты за полчаса вызвонили.

– Отрубился в ординаторской. А ты чего не в оперблоке?

– Решил проветриться. Всю ночь возились с тем ампутированным. Два раза откачивали. Жена обрывает телефоны на посту и воет в трубку. Требует пустить.

– Я на тебя, Илья, поражаюсь. Ты чего каждый раз к телефону подходишь?

– Да ладно, что она мне. Хочется ей, пусть воет.

Нет уж, пусть лучше спина болит, чем нервотрепка в реанимации. Бедолага Фейгин, вечно на него всех помирашек [1] Случаи с летальным исходом (медицинский жаргон). сваливают…

Травмы подвезли мощные. Сильно похоже на внутреннее кровотечение, хотя и снаружи красота. Как будто мужика из мясобойни вытащили. И этилом разит. Зрелище фееричное. Паша поморщился. Нет, не от натюрморта. Бедренная кость торчит, придется звать травматолога, а сегодня Горелов, тот еще дуболом. Даже для Паши его шутки были черноваты.

Пациент бледный, липкий, загруженный, давление девяносто, тахикардия под сто двадцать… Точно внутреннее кровотечение.

– В реанимацию его? – спросила сестра.

– Нет, сразу на стол. Некогда.

Неотложники переложили парня на каталку, сестры потащили внутрь.

– Ну, Сильверстов, собирайся, – из дверей крикнул Паша и махнул окровавленной перчаткой. – А чувак здесь подождет, ты же острый у нас. Мы его детям так потом и скажем: извините, ребят, первым делом – желчный Сильверстова. С этим шутить нельзя.

– Ну что вы, в самом деле, – забубнил тот, в ужасе глядя на жертву аварии. – Сказали бы, я не человек, что ли…

И зажал рот, борясь с тошнотой.

– Света! – крикнул Паша, направляясь к грузовому лифту. – Утку Сильверстову! Глядишь, и без желудочного зонда…

– Зря вы так, – сестра из реанимации осуждающе покачала головой. – А как же этика…

– Идиотов учить надо.

– Так, Макаренко, – одернул его Фейгин. – Не до тебя сейчас.