Мэрибет Мэйхью Уален - А вдруг это правда? [litres]

– Пойдем внутрь? – спросил он.

Брайт опустила сына на землю, но продолжала держать его за руку, осматривая окрестности, просто для верности. Поговаривали, что в лесу завелись одичавшие собаки.

Она посмотрела на него сверху вниз, заставляя себя расслабиться.

– А ты хочешь?

Он энергично кивнул, его брови раздвинулись, лицо стало открытым. Они подошли поближе к убежищу. Брайт ступала на цыпочках, театрально поднимала колени на каждом шагу, как Элмер Фадд из «Луни тьюнз», когда охотился на «кволиков», и Кристофер рассмеялся. У них приключение – ни больше ни меньше! Но что Брайт скажет мужу, если сын начнет рассказывать о нем за ужином? Наверное, скажет, что они были где-то в другом месте, вот и все. Она умеет лгать Ивретту.

Я просто хочу дружить. – Это была первая ложь, которую она ему сказала сразу после поцелуя в девятом классе. Дженси уехала на каникулы с семьей, а Брайт стала хорошей дублершей, тренировочным манекеном. Это было до того, как Ивретт и Дженси официально стали парой, но все знали, что это произойдет. Ложь Брайт была упреждающим ударом, попыткой сохранить лицо, прежде чем он выберет Дженси. «То, что произошло между ними тем вечером, – говорила она себе и ему, – ничего не значит». Она долго-долго цеплялась за эту историю, вплоть до той ночи, когда призналась ему в своих истинных чувствах, когда все изменилось между ними и он стал ее по-настоящему.

Но всегда оставалось неуемное сомнение, что это не по-настоящему.

Отодвинув ветки, она затаила дыхание и шагнула в убежище, надеясь, что не найдет тот самый надувной матрас и доказательства того, что ее муж и Дженси возобновили свои встречи. Войдя внутрь, она выдохнула, потому что не нашла ничего, кроме небольшой поляны; деревья обступили ее плотным кружком, не позволив заглянуть внутрь или выглянуть наружу, оставляя лишь пятно неба в вышине. Задрав голову, она в него посмотрела – аккуратная круглая заплатка синевы. Она указала на это «окно» в крыше, чтобы Кристофер тоже на него посмотрел, думая о том, как Дженси и Ивретт лежали тут на надувном матрасе и загадывали желания, глядя на звезды, светившие им в это «окно», лежали, закинув за головы руки, устремив взгляды в будущее. Эта сцена была почти как ее собственные воспоминания, хотя она никогда не видела ее, только слышала о ней от Дженси. Пусть даже в мечты Ивретта она тогда не была посвящена, Брайт прекрасно знала, каковы были желания Дженси. Интересно, не гнетут ли Дженси сейчас те старые желания? Она могла только догадываться, каковы были желания ее мужа и была ли жизнь, которую они построили вместе, похожа на то, о чем он мечтал, когда смотрел на мерцающие звезды в этом маленьком кружке неба.

Когда Брайт ушла, Ивретт расслабился и мог свободней искать в Интернете телефон врача. Он уже искал его, когда она заглянула сказать, что идет на прогулку, и он вздрогнул так же отчаянно, словно она поймала его за просмотром порнушки. Он побыстрей переключился на другой экран, пока она не увидела, и решил выждать, когда она уйдет, прежде чем попробовать снова. Он встал и выглянул из окна, пока она благополучно не скрылась из виду, ее спина неуклонно удалялась от него, когда она решительно катила коляску с Кристофером, направляясь за Ригби.

Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, что он собирается поговорить с врачом, чтобы уже начать что-то делать. Он знал, что ей страшно. Он знал, что проблемы с бесплодием перед беременностью тяжело на ней сказались – тяжелее, чем кто-либо мог понять. Что-то изменилось в Брайт, началось это, когда она не смогла забеременеть сразу, и постепенно разрасталось. И становилось тем больше, чем дольше от них ускользала беременность. К тому времени, как она забеременела, казалось, стало слишком поздно: ущерб – психологический? физический? – уже нанесен. Он уговаривал ее пойти в группу поддержки, поговорить с кем-нибудь, но она упорно отказывалась. В конце концов, именно Кристофер вернул ее к жизни. Но она не желала когда-либо проходить через подобное снова.

И все же, глядя, как растет его сын – единственный ребенок, всегда один, – он не хотел этого для него. Он обрабатывал Брайт уже несколько месяцев, но ничего не добился. Он знал, что единственное, что могло бы дать толчок, это какой-нибудь значительный жест. И ничего лучшего, чем самому записаться на прием к врачу, ему в голову не пришло. Когда она узнает, что он сделал это, то наверняка поймет, насколько он серьезен, как сильно хочет этого. Если он сможет пойти, возможно, она наберется смелости сделать то же самое. Конечно, его участие в этом процессе было минимальным, но какой мужчина в здравом уме добровольно пойдет к специалисту по оплодотворению без принуждения жены? Это должно было произвести впечатление. Это просто необходимо.