Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

Просто самоутверждаться на слабых — быстро надоедает, да и смотрится смешно, на сильных же — не всегда безопасно!

Что же проще всего в такой ситуации? Не родственники ли наши, самые близкие нам люди, часто кажутся нам врагами? Ведь именно их деяния, их несогласные мнения, подробности ссор, оскорблений, недовольства, обиды на них, и их на нас, копятся, будто отдельно и нарочно собираемые на их и наши головы уголья возмездия, на какой-то, одному Богу, известный час.

Обернись назад, уважаемый читатель, и ты вспомнишь, как не сдерживался в разговоре с родными, вспоминая им, часто больше надуманные вины, слыша в ответ упреки и в свою сторону, вспомни, как сметались из сердца, после таких разговоров добрые чувства, сменяемые стройными и доказательными обвинениями в чужой адрес, и никогда в свой! Не все подвержены подобному и слава Богу! Но сколько семей теряли платформу своего счастья, кажущегося единомыслия, а супруги любовь, такую несокрушимую и все побеждающую еще совсем недавно, что меняло в корне мнения мужа о жене, а женщины о мужчине…

Страшен мир атеизма — ибо он ничто иное, как обман, учебник подделок, лживых обоснований, и осуждение, осуждение, осуждение, не дающее ничего взамен! Что может вырасти на такой почве, кроме подобного ему же?

«Свято место пусто не бывает», там, где когда-то жило добро — суета, страхи, эгоизм, старательно выметя крохи остатков прежнего, впускают первого постучавшего, редко приходящего в одиночку. Нервные расстройства, стрессы, обиды, переживания о своей несостоятельности, не умение и не желание смиряться с индивидуальностью друг друга, принимать любимого любимым, а не обязанным прежде принять тебя любым, при видимом благополучии, стабильности, материальной обеспеченности, даже счастьи, часто вталкивают мужчину в тупик, от куда разумное сознание не находит выхода.

Забыть бы об этом, признав себя зависимым от Воли Божией, подчиниться, упав на колени с воплем: «Господи! Ничего без Тебя не могу!», но куда деть гордыню и тщеславие?! Как признать крах прежнего мировоззрения, ошибочность принципов и воззрений, неверность обвинений, мыслей, действий, как поступать, основываясь и опираясь на непривычном, как объяснить все это, при том, что все перемены не желательны, не кажутся рациональными, требуют напряжения не только мозга, но и сил, воли, всего существа?!

Стена такая может оказаться настолько крепкой и никогда не проницаемой, что происходящий сбой, вводит человека в «сумеречное сознание», наверное, не без причины и не без предпосылок, скорее всего, попущением Господа, когда другого не остается — сие тайна для всех и каждого, но более всего для самого пострадавшего, ибо остатки света в нем, пройдя через «сумрак», уже никогда не станут даже отражением прежнего, хотя бы бликом на тени содеянного. А ведь еще за день до трагедии любой из обреченных участников на несчастье под названием «реактивный психоз» утверждает, говоря о своей неуязвимости: «Такого не может быть, потому, что не может быть никогда!»…

Телевизионная студия переполненная шумом и гвалтом выкриков, попытками ведущего наладить конструктивный диалог между участниками «студийной истории» на съемках очередной популярной программы, вот-вот должна была взорваться сенсацией. Но как часто это бывает, всего лишь погрязла во взаимных обвинениях, смертельных обидах, открытом разочаровании от несбывшегося ожидаемого, неспособности адекватно принять неожиданные обстоятельства, в скрытом недовольстве собой, из-за не совсем верной собственной реакции на бурно и непредсказуемо развернувшуюся полемику.

«Буся», как его звали «за глаза», разошелся не на шутку, уже забыв суть обсуждаемой темы, перешел на личности, а будучи депутатом государственной думы, чувствуя свою силу и безнаказанность, рубил с плеча по всем доводам главного психиатра страны, пытавшегося, не просто доказать свою критическую точку зрения на проводимые министерством здравоохранения реформы в его детище — психиатрии, но обосновать необходимость, хоть какого-то разумного к этому подходу, что бы спасти от насильственно навязываемой «оптимизации» оставшееся.

Возглавляя головной центр психиатрии уже восемь лет, подведя под него действительно научно-исследовательскую базу, выведя на мировой уровень, хотя еще совсем недавно учреждение выполняло лечебно-карательно-экспертные задачи, причем, в большей степени на потребу тому, кто эту самые задачи и ставил.