Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

Необходимо заметить, что сейчас он испытывал появившееся непредсказуемое чувство почти отвращения ко всему произошедшему. Отдав себе отчет, что так может выглядеть насилие соблазнением над честным, женатым человеком, Буслаев произнес чуть слышно: «Слава Богу, что это не жена — влюбившись, я почти сразу разлюбил. А! Соблазн велик! А человек слаб!».

Он встал и, почувствовав слабость, пошатнулся — только сейчас он осознал, что опоздал к жене, и больше всего огорчился, от того, что вряд ли сможет с ней повеселиться в постели. Приведя себя в порядок, депутат, вышел из кафетерия, даже не попрощавшись, с хитро улыбающимся хозяином, по обыкновению протягивающим ему маленькую коробочку с тортиками для жены.

Такое невнимание не расстроило мужчину, вслед уходящему, он состроил безобразную гримасу, только что язык не высунул. Помахав рукой, он обернулся, тут же наткнулся на сестру, стоявшую с широко расставленными ногами, победоносно уперев руки в бока, зло ухмыляясь:

— Попался депутатик!

— Неужели получилось? Неужели ты смогла сделать фотоснимок?!

— Какой снимок… Я придумала, кое что получше!.. — Удивленное выражение лица брата, уверенного в гениальности своего плана, сменилось растерянностью:

— Тебе что сказали сделать…, ты хоть понимаешь, что ты… — ты упустила такую возможность?!!! Идиотка!

— «Идиотка», между прочем, не сглотнула депутатское семя…, а благополучно сохранила…, и отправила в свое лоно. Вот увидишь, скоро я буду мамой маленького «Буслайчика»…

— Нельзя менять самой правила игры! Маленький «Буслайчик»… — вот этого то я и боюсь… Он нас убьет! Ну почему так?!

— А ты думал, что он бы нас по головке погладил, если бы мы пошли на такую банальность?

— Ну да…, что-то я не подумал…, ну все равно. Ладно, посмотрим, что будет завтра и потом… — Эх, если бы люди знали, своих близких так же хорошо, как скажем сигареты, которые предпочитают курить, они могли бы многого избежать. Но основное несчастье любого представителя человечества не в этом, а в том, что мы совершенно не знаем себя самих!..

Дважды Буслаев менял направление движения, не в состоянии остановиться на верном. На заседание в госдуме он успевал с запасом, не достаточным для поездки домой к жене, что заставляло задуматься, каким образом прямо сейчас объяснить ей свое отсутствие. «Наверняка» — думал он: «Нина уже звонила и секретарю, и советнику, с которым мы неразлучны, но ни один, ни второй знать не знают, где я был в это время! Неее, надо самому ехать, иначе не избежать обиды, позвонить то можно было, что-нибудь придумав! И зачем я это сегодня сделал!!!».

Через десять минут машина въезжала во двор особняка. Через минуту Кирилл, пролетев мимо кухни, не заметив там супругу, кормившую сыновей, поднялся на второй этаж и вбежал в спальню, показавшуюся какой-то холодной и брошенной. Чувство вины и отвращения к самому себе давлело все сильнее, опасение возможного подозрения утяжелило состояние, возведя в квадрат ударившим в висок помыслом: «Неужели ушла?! Кто донес?!». Шум веселых криков снизу, издаваемых двумя малышами, пытающимися побыстрее преодолеть два пролета лестницы, что бы обнять отца, вернул из преисподней на землю грешную.

— Папа, папа!

— Карапузики мои, я что-то даже испугался! Ну конечно…, где же вам еще быть… А мама?… — Нина входила, широко улыбаясь, свершено по обыденному глядя на него, обнимая сопутствующими ей уютностью и спокойствием, от чего стало совсем стыдно, кровь вновь бросилась к вискам, а мысли сами пали на «колени»: «Как я мог все это предать! Прости милая моя! Никогда! Больше никогда ни на кого не посмотрю, и сделаю все, что ты была счастлива!». Он опустил детишек на пол, подошел к ней, обнял и застыв, произнес несколько фраз, которые говорил давно, еще будучи женихом:

— Только ты мне нужна, а мир пусть валится, куда хочет, хочу, что бы ты принадлежала только мне, а я тебе…

— Господи…, милый мой, что случилось?

— А что?…

— Ты так не говорил мне с тех самых времен, как мы с тобой женились… Как же я по тебе скучала, как мне нужна была вот эта вот теплота и как же я перепугалась, что ты, вот такой вот, совсем пропал… Я так переживаю от одной только мысли, что ты можешь стать роботом, бесчувственным чиновником, делающим все автоматически…