Марина Крамер - Удержи меня [СИ litres с оптимизированной обложкой]

Навстречу нам торопилась Наталья Альбертовна в элегантном брючном костюме, подтянутая, собранная, с идеально гладкой прической:

– Мария, ну, где вы ходите? Где Иващенко?

– Приедут.

– Такое неуважение – просто кошмар! Неужели тренер еще и ждать должен?

– Мы не опоздали, еще целых пятнадцать минут, – как можно жестче ответила я, чтобы не дать Наталье развить эту тему дальше, иначе у Юльки испортится настроение на весь день.

Наталья вздернула тщательно подведенные брови, но спорить не стала, повернулась к Юльке:

– Так, дорогушечка, готова? – она критическим взглядом пробежалась по Юлькиной прическе, по лицу без единого грамма косметики. – Удивляюсь я твоей матери, Юлька, – с одобрительной усмешкой проговорила Наталья, обняв девочку за плечи. – Другие мамашки вон так и пытаются своим девчонкам на лицах маски нарисовать, так намажут – не узнаешь, кто это! А твоя – нет, ни разу не замечала.

– Мама всегда говорит – важно не то, что на лице нарисовано, а что в голове творится, – серьезно ответила Юлька, и Наталья рассмеялась:

– Молодец мама твоя. Ладно, иди в раздевалку, переодевайся в тренировочное, разминайся, пока Олег не приехал.

Юлька ушла вниз, в малый зал, где должен был проходить семинар, а мы с Натальей остались, сели на диванчик, и она вытащила сигарету.

– Ну, и где Иващенко ваш? – стряхивая пепел в стоящую на столике пепельницу, поинтересовалась тренер.

– Я ему мама, что ли? – огрызнулась вдруг я, сама не понимая, с чего завожусь и зачем. – Им этот семинар нужен так же, как и нам, вот пусть сами и думают.

Наталья посмотрела на меня с любопытством – обычно я не позволяла себе резкостей в отношении нее, всегда разговаривала уважительно. Но эти постоянные вопросы об Олеге, задаваемые таким тоном, словно не Юлька, а он мой ребенок, меня раздражали.

– Вон, бегут! – заметила Наталья, чуть повернув голову и заметив, как от входа к нам почти бегом движутся Олег с Ольгой. – Неужели трудно встать на десять минут раньше обычного? Олег, не останавливайся, беги сразу вниз, Юля уже там! – распорядилась она, и мальчик понесся к лестнице, а Ольга, переводя дух, села рядом со мной, и началось:

– Вот к чему был этот семинар? От одного занятия они лучше не затанцуют…

Я не смогла совладать с собой, а потому встала и ушла на второй этаж, побродила там, успокаиваясь, а потом села в глубокое кресло и закрыла глаза.

Даниил.

Мы с Максом приехали слишком рано, я просто забыл узнать у Машки, во сколько начнется конкурс, а потому нас встретил почти пустой Дворец спорта. Только организаторы турнира сновали по первому этажу, да охрана скучала перед металлоискателем. Мы купили билеты и прошли внутрь.

– Ну, что, пойдем с тобой, побродим? – предложил я, и сын с радостью согласился.

Уже одно то, что Максим решил впервые выйти куда-то, кроме школы и «художки», вселило в меня уверенность в его постепенном возвращении в нормальную жизнь. Да, шрамы на лице все еще были ужасны, чего там кривить душой, но то, что сын не постеснялся появиться там, где будет много народа, было уже хорошо. Значит, он постепенно учится справляться с собой, побеждает свои комплексы. Разговаривая о том – о сем, мы спустились на цокольный этаж и, проходя мимо закрытых дверей малого тренировочного зала, услышали мужской голос с сильным акцентом:

– Джули… да, это есть хорошо… да… Олег, но, но… ты ставить нога на пятка, это не так…

– Занимается кто-то, – прошептал Максим, подходя к двери и чуть приоткрывая ее. – Давай посмотрим…

Он стал смотреть в образовавшуюся щелку, переминаясь с ноги на ногу, а я терпеливо ждал, когда ему надоест подглядывать. Наконец сын оторвался от своего занятия, аккуратно прикрыл дверь и сообщил:

– Представляешь, а там Юлька Смирнова! И какой-то чудной дядька – волосы крашеные, и хвост на голове, как у тетки!

И я вспомнил, как Машка говорила, что их тренерша взяла семинар у какого-то итальянца, и что стоило это диких денег, которых Машке самой никогда в жизни не собрать бы, если бы не эта программа мэрии. Я никак не мог взять в толк, зачем она тянется в нитку, ради чего? Ведь, чем дальше, тем дороже становятся занятия, платья, туфли. И потом – бесконечные поездки, отнимающие много сил и времени. И, разумеется, денег тоже. Но Машка, едва только я заводил разговор на эту тему, сразу же осекала меня:

– Пока ей это интересно, пока она хочет и может заниматься, я буду делать для этого все. Юлька моя единственная дочь, и ради ее благополучия я живу.