Марина Крамер - Удержи меня [СИ litres с оптимизированной обложкой]

– Зачем? – удивился отец, и я соврал:

– Мне нужно обсудить кое-что с Оксаной, не хочу, чтобы он слышал. Сделаешь? Только не говори, что я просил.

– Хорошо, – по-прежнему удивленно ответил отец.

Прикинув по времени, сколько ему потребуется, чтобы добраться до дома Оксанки, я поехал туда же. Мои мысли вертелись вокруг одного – как там Машка, ведь ей, наверное, очень больно…

Через полчаса я уже звонил в Оксанкину дверь. Она открыла, не спрашивая, и не удивилась, увидев за дверью меня.

– Что, ждала? – враждебно начал я, преодолевая в себе желание схватить ее за горло и как следует приложить о стену затылком.

– Ждала…

– Ну, что скажешь?

– Ничего…

– Тварь ты, Оксанка, как же ты посмела? – выдохнул я прямо ей в лицо, стараясь не касаться руками, чтобы не убить ненароком. – Ведь с ней дети были, ты ж сама мать!

– И что? Почему ее дети важнее моих?

Определенно, эта безмозглая корова ничего не понимала… Еще одно слово – и я ее точно задушу.

– Что ты прикидываешься? Не понимаешь, что я сейчас запросто могу тебя в тюрягу упрятать? И Макса забрать? Ты же социально опасная!

– Упрячь… или ударь меня, ты ведь хочешь этого, я вижу, – проговорила она, глядя мне в глаза.

– Мне противно к тебе прикасаться. Хотя ты и права – мне очень хочется тебя ударить. Значит, сделаем так – ты сейчас сядешь и напишешь мне все, как было – где ты взяла кислоту, как ты подкараулила мою жену, как плеснула в нее эту дрянь… И эта бумага будет лежать у меня как гарантия того, что ты никогда не посмеешь отказать мне во встрече с ребенком.

– А если не напишу?

– А тогда напишу я. И прямиком от тебя двину в милицию. Через полчаса тебя заберут, и тогда ты Максима будешь видеть только по ночам во сне, лежа на нарах в лагерном бараке, поняла? – я смотрел на нее с ненавистью, от которой мне трудно было дышать.

У меня в голове не укладывалось, как Оксанка могла поднять руку на женщину, с которой рядом было двое детей? Ведь кислота могла попасть и на Маруську, и на Юльку… Неужели она так любила меня? Да бред – какая любовь, это просто задетое самолюбие, обида на меня за то, что я ушел от нее. Ну, и мстила бы мне, корова несчастная…

– Так что? Ты будешь писать? Или я?

– Ты не сделаешь этого, Городницкий… ты не сможешь…

– Я?! Ты меня просто плохо знаешь! Я даю тебе сутки на обдумывание, завтра вечером приеду и хочу видеть на столе написанное признание. В противном случае мое заявление ляжет в дежурную часть. Поверь, у меня хватит связей, чтобы ускорить процесс.

Я повернулся и вышел на площадку, краем глаза успев заметить, как бессильно осела на пол Оксанка, став удивительно похожей на куль с мукой…

Возле бывшего Машкиного дома я остановил машину и закурил, решая, как быть. Мне придется подняться в квартиру, чтобы забрать детей, а встречаться с Артемом не хотелось. Зачем? Я вынул мобильник и позвонил Юльке. Она ответила не сразу:

– Да, дядя Даниил?

– Юля, я приехал и стою у подъезда.

– Я сейчас спущусь и открою вам.

Я не успел ничего сказать, она бросила трубку. Подъезд запирался ключом, и открыть его можно было только спустившись. Придется заходить, делать нечего. Я вышел из машины, потоптался немного у подъезда и, наконец, дверь открылась, и из нее выглянула Юлька в накинутой на плечи голубой дубленке:

– Заходите, а то холодно…

– Как Маруся? – я поднялся вслед за Юлькой на площадку и вошел в лифт.

– Нормально… там бабушка пришла…

О, ну, вот только этого мне не хватало! Машкиной матери! Мало того, что я иду в квартиру к ее бывшему мужу, так еще и мать там! Что за день…

– Бабушка какую-то смесь купила, развела и Маруську накормила, – рассказывала Юлька, пока мы поднимались в лифте. – Хорошо, что у нас с мамой сумка была, а в ней памперсы, бутылочки и пеленки запасные… Дядя Даниил, а вы в больнице были? – неожиданно взяв меня за руку, спросила она, когда мы уже вышли из лифта и оказались перед приоткрытой дверью квартиры.

Я погладил ее по голове, заглянул в озабоченное личико:

– Был, Юляша. Мама спала, ей укол такой сделали, чтобы отдохнула.

– Ей очень больно?

– Больно… но там ведь врачи, они помогут, если что…

– Что вы на площадке стоите, сквозняк! – раздался из квартиры недовольный женский голос, и мы с Юлькой вошли в коридор.

Из зала появилась Валентина Николаевна с Маруськой на руках, недовольно взглянула на меня и сухо поздоровалась:

– Здравствуйте. Проходите.

– Бабушка! – укоризненно проговорила Юлька, как-то сразу встав на мою сторону. – Дядя Даниил, давайте куртку, я уберу.