Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

Поезд двигался очень медленно, в коридоре слышались голоса и погромыхивание чемоданов, и далёкий вокзальный голос читал какие-то объявления. За мутным стеклом струилась платформа столичного Казанского вокзала. Тамара растолкала паренька, который храпел на её полке, извлекла из-под полки чемоданы, кое-как уложила вещи и потащила их из вагона.

В толпе на перроне она разглядела свою, по отцовской линии, тётку, они обнялись с прохладной неловкостью, как мало знакомая родня. Тётка поморщилась от запаха, напоминающего помойку, подумала: «во, провоняет квартиру, что они жрут там, в своём Казахстане», с трудом подняла один чемодан и потащила его к метро. Из того, что советовали родители, Тамара помнила, что в метро с чемоданами ездить не очень удобно, и она предложила взять такси, упомянув, что заплатит сама. Тётка затеяла яростный спор, — оказалась скупой на чужие деньги. После бессмысленно долгого спора метро одержало верх над такси.

Тётка жила в самом центре города в старой однокомнатной хрущёвке. Когда-то и муж её здесь проживал, он работал в речном пароходстве каким-то незначительным начальником. Судьба её мужа была судьбой немалого количества мужчин: он много пил, был уволен с работы, и после того окончательно спился. Он постыдился сказать жене, что его вытурили с работы, и вёл себя так, будто работает; а то, что зарплату не приносил, — в том ничего не было нового. Проснувшись и кое-как оправившись после вечернего перепоя, он покидал дом, ничем не закусывая, весь день проводил на людных скверах, в парках, на пляжах, на вокзалах, рядом с торговыми киосками, — его можно было видеть везде, где люди бросали пустые бутылки, а он эти бутылки подбирал, сдавал в «Стеклотару», и так зарабатывал на самый дешёвый выпивон и незатейливые закуски, вроде чебуреков и пирожков. Как-то зимой, возвращаясь домой на заплетающихся ногах, он зачем-то забрёл на пристань рядом с прежним местом работы. Под тонким, только что выпавшим снегом, пристань была покрыта льдом; пристань стряхнула пьяного в реку, где он побарахтался, но не долго.

Тётка не прочь была снова замуж, но то ли именно ей не везло, то ли такое же невезение преследует женщин-одиночек: все предполагаемые женихи при более близком с ними знакомстве оборачивались пьянчугами. На кой тебе в доме новая напасть, — тётке нашёптывали приятельницы. — Корми его, ухаживай, обстирывай, гоняй за бутылкой в магазин, а вся благодарность в ответ — лужи рвоты, матом покроет ни за что, а то и ребро кулаком сломает. И в кровати совсем ни на что не годится. Так и осталась тётка одна, проживая в однокомнатной квартире на непрожиточно скудную пенсию, и несмотря на близость театров, концертных залов, музеев, парков, все доступные ей развлечения свелись к подкармливанию кошек, да к посиделкам у подъезда в компании соседских старушонок.

Тамара критически оглядела аккуратно прибранную квартирку со старой, земельного цвета мебелью и архаическим телевизором, сказала себе: ничего, это временно, потом осмотрела себя в зеркало объективным, холодным, критическим взглядом, и твёрдо решила себя улучшить во всех мыслимых областях. Как-то: спустить с себя весь жир. Худенькие девочки грациозны, а грациозность — как магнит, все мужики на неё клюют. Дальше: сменить весь гардероб, то есть себя облачить по моде и выглядеть, как столичная леди. Поменять причёску, улыбку, взгляд и даже выражение лица. Научиться пользоваться косметикой, а также столовыми приборами (плов в семье ели руками). Всю информацию для перемен она почерпнёт из телевидения, модных журналов, советов подруг, которых она заведёт расчётливо, не для пустой болтовни и компании, а чтоб приносили какую-то пользу. Реализация всех задумок потребует денег, немало денег, и то, что ей дали с собой родители, будет, конечно, недостаточно. Она попросит прислать ещё, и в первой просьбе ей вряд ли откажут. Но кто его знает, что скажут родители, если столичные затраты покажутся им слишком чрезмерными. Ну, ничего. Как-нибудь справится. С помощью московских джентльменов.

Да, и, конечно, институт. Родители ей уже, как бы, нашли какой-то столичный институт; не сами выбрали, выбрал родственник, большущий начальник в Козлограде. Человек он был властный, категоричный, не терпевший лишних вопросов. Никто потому уточнить не осмелился, почему из всех институтов Москвы он выбрал заведение по подготовке специалистов текстильной промышленности. Кроме того, — подивились родители, — почему он не дал никаких контактов, не позвонил никому в институте. Сказал: Институт Текстильной Промышленности; сказал это, как отдавая приказ, и тут же повесил трубку. Но слово Темирхана Жанболатовича в Козлограде было законом, и родители строго наказали ни в коем случае не самовольничать, не поступать в другой институт.