Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

— Богатый мужик, — сказал Заплетин.

— Ну да? А как он разбогател?

— Женился на богатой американке, жена умерла от рака лёгких, и ему оставила всё наследство.

После внезапной смерти супруги Лейкин продал все акции, бонды, античные изделия и ценные картины, забрал в банках деньги, продал даже дом, и все накопившиеся доллары перевёл в золотые монеты и слитки. Никто, разумеется, не знал, где он хранил всё своё золото, а тем, кто пытался это узнать, он отвечал, что его золото хранится в пещерах штата Юта. Попробуйте выкрасть, — склабился он.

С тех пор он жил в наёмных домах, всегда в очень старых почему-то. Его обиталища были просторными, обставленными мебелью из Италии, и жить бы, да жить в них, но он каждый год переезжал в другие дома, никому не объясняя, почему. Все женщины, с которыми он сожительствовал, были молоденькие симпатяги, недавно приехавшие из России по гостевым и рабочим визам, и не желавшие возвращаться. Он таких выискивал специально, — в ресторанах, в компаниях, на концертах, — подкатывал к ним, предлагал помощь. Его привлекали и подростки, но он побаивался закона. Клевали не все, но кто-то решался поверить мордастому старожилу, навесившему золото на всё, за что оно могло зацепиться. И в самом деле, куда денешься, всем нелегалкам позарез был нужен состоятельный покровитель, под крылом которого, не работая, проживая в бесплатном комфорте, за всё расплачиваясь только телом, можно было без суеты осмотреться по сторонам.

Не далее, как только в прошлый вечер он побросал в чемодан вещи очередной своей подружки. Девчонке было лет восемнадцать, была она розовая, бархатистая, платьице прокалывали острые соски. Судя по счёту за телефон, девочка часто звонила в Россию, очень подолгу разговаривала, и всегда это было в его отсутствие. Ему она небрежно объясняла, что звонит близким подругам, что, мол, женская болтовня. Он всё же решил полюбопытствовать, с кем она болтает и о чём, и в её отсутствие установил подслушивающую аппаратуру.

Прослушал он запись в её отсутствие. Болтая с подругами в России, девчонка с утомительными подробностями хвастливо описывала свою жизнь, как ей удалось роскошно устроиться. А одной подруге она сказала буквально следующие слова: «Давай приезжай, в нищете здесь не будешь, здесь много богатых дураков, из них сколько хочешь можно качать. Я из него побольше выгребу, пошлю его к чёрту, и к другому, тут есть дураки ещё побогаче».

Вернувшись из диско, хмельная, весёлая, она у передней двери дома обнаружила чемодан, с которым приехала в Америку. «Вот те на! Он её выгоняет? Почему? Что она сделала? Или он проведал о Лукасе? И почему лишь один чемодан? У меня вещей чемоданов на десять. Ну, на его деньги купила, но это ж мои личные вещи…». Она попыталась открыть дверь, чтоб объясниться, что к чему, и если её в самом деле выставили, то она должна забрать остальное. Дверь была заперта изнутри. Она нажала на кнопку звонка. Не открывая даже дверь, Лейкин её обстрелял таким матом, что крепче такого и не придумаешь.

Но вот, не интересно ли узнать, как и когда он влюбился в золото. Сомнительно всё, в том числе и теория, что влечения, пристрастия — наследственны и передаются, как инстинкты. Менее сомнительно другое (поскольку фактами подтверждается): возникновению пристрастия необходим какой-то толчок. У Лейкина к золоту пристрастие возникло после следующего толчка. Как-то, в начале иммиграции, ещё до знакомства с богатой подругой, впоследствии ставшей его женой, Лейкин жил на первом этаже в тесной квартире старого здания. Однажды, пытаясь понять источник неприятного запаха из-под кровати, он отодрал угол ковра. По резко усилившемуся запаху и желтоватым разводам на досках, изрядно подгнившим от прежней сырости, он догадался, что этот угол использовался в качестве туалета то ли одним из прежних жильцов, то ли каким-то домашним животным.

Хозяином здания был индиец, часто взлохмаченный и небритый, нетолстый, но с хорошим животом, который обтягивали майки, разноцветно заляпанные соусами, без многообразия которых индиец откажется сесть за стол. Выслушав жалобу жильца, он не слишком обрадовался перспективе менять у жильца и ковёр и доски, и попытался оспорить запах, то есть тот факт, что тот наличествует. Он даже распластался на полу, залез под кровать, обнюхал весь угол, вылез оттуда, развёл руками и с типичным индийским акцентом сказал, что ковёр под кроватью пахнет, как и должен пахнуть не новый ковёр.