Анна Исакова - Ах, эта черная луна! [Журнальный вариант]

При Софии, оказавшейся в странном семейном положении, были мальчик и девочка, которых она нашла на железнодорожной станции в Алма-Ате. Девочку звали Адина, а мальчик откликался на прозвище Чок. Почему его так прозвали? Во-первых, мальчика звали Исаак, а София называла его Исачок. Во-вторых, он часами не то пел, не то скрипел нечто протяжное, как какой-нибудь сверчок. В-третьих, он любил придумывать сны.

— Твой чокнутый наговорил сегодня такое… — сообщала Софии то Надин, то Перл-Прасковья, которую кто-то прозвал Пашей, и имя это к ней прилипло.

— Не смейте называть его этим словом! — накидывалась на них София.

— Твой чок… — осекались они.

Так мальчик стал Чоком, и к этому имени быстро привыкли.

Из-за детей София устроилась на работу молниеносно. Детям нужно было есть, а еду выдавали по карточкам, а на производстве карточки были богаче. При малышах не было ничего, кроме узелка с одеждой. Мама их умерла от тифа прямо на станции за день до того, как на этой станции появились Раковские. Это подтвердила станционная торговка пирожками. Про папу дети ничего не могли рассказать.

— Он был большой или маленький? — спрашивала София.

— Я видел его во сне, — признался Чок. — Он был завернут в белую простыню, на которой горели огненные звезды.

— По-моему, ребенок описывает бомбежку, — задумчиво сказал Юцер.

— По-моему, его водили в театр, — вмешалась Надин.

— А по-моему, он просто чок… — сказала Паша.

Мали грустно улыбнулась и поцеловала мальчика в лоб.

— Что ты сделал, когда проснулся? — спросила она.

— Зажмурил глаза.

— Почему?

— Потому что, как только я открыл глаза, он исчез. Теперь навсегда. Я это знал, а они кричали: «Открой глаза, открой глаза, под поезд попадешь!» Я открыл глаза, и он пропал.

— Я думаю, это все-таки была бомбежка, — сказала Мали.

Она закрыла глаза, наполнила их синим светом, нырнула в него и вынырнула невдалеке. Оттуда ей был виден разбомбленный поезд, спокойный лесок за ним, горящее дерево, бегущие, кричащие, сидящие и лежащие люди. На насыпи сидела рыжеволосая женщина. Возле нее стояла девочка, в которой Мали узнала Адину. Рыжий мальчик спал у женщины на коленях. Женщина приоткрыла рот, о чем-то задумавшись. Рядом стоял потертый чемодан и на нем узелок. Мальчик заворочался, женщина расстегнула пуговицы на платье и дала ему грудь. Она сделала это спокойно и нежно.

— Бомбежка была, но отца там не было, — сказала Мали, открыв глаза. — Твоя мама была рыжей?

— Она была как Чок, — подтвердила Адина. — И папы там не было.

— Ты же говоришь, что не помнишь папу.

— Не помню, — кивнула Адина. — И его там не было.

Мали была уверена, что Софии и ее детям крик новорожденного не помешает.

Поведение оставшихся троих волновало ее чуть больше. Восьмой была Хелена. Когда-то Хелена была личной секретаршей Юцера на автобазе. Когда они решили бежать, Хелена канючила, чтобы ее взяли с собой. Мали удалось напустить туман и отвлечь Юцера от этой мысли. В Алма-Ате они встретили Хелену на улице. Она торговала пирожками. От неожиданности Мали растерялась. А через несколько минут было поздно. Хелена раздала всем по пирожку, сняла с себя фартук и объявила, что едет с ними. Она и выбрала этот забытый Богом городок. Ее в него приглашал клиент по фамилии Сталь.

— Он там большой начальник, — щебетала Хелена, — он нам поможет.

Мали знала, что Хелена влюблена в Юцера, как кошка, но это не было причиной неприязни к ней. Мали считала, что женщина, которая не стелит мужчине постель, а только проскальзывает в нее, не играет роли в жизни этого мужчины. Мали опасалась Хелены по другой причине. Кроме названных лиц в мазанке жили семнадцатилетние близнецы Саша и Яша, которые влюбились в Хелену без оглядки на свою спасительницу и покровительницу Мали. А Хелена без конца плела против Мали интриги, используя для этого не только близнецов, но и дуру Пашу.

До сих пор их мышиная возня Мали не занимала. Однако сейчас она несла ответственность за Любовь.

— Мыши опасны для детей, — сказала она ни с того ни с сего. У Мали была дурная привычка выносить умственные вердикты вслух.

— Мыши? — взвизгнула Хелена и забралась с ногами на кровать, которую делила с Пашей.

— Можешь не демонстрировать свои безупречные ножки, мы все знаем, откуда они растут, — одернула ее София.

Она умела понимать Мали лучше, чем кто бы то ни было, включая Юцера. Только Натали могла сравниться с ней в этом умении, но Натали была сейчас далеко. Она вмерзла в лед, и ей еще только предстояло из него вытаивать.