Анна Исакова - Ах, эта черная луна! [Журнальный вариант]

— Или заставляют жениться, — не сдавался Юцер.

Он был расположен воинственно.

— О чем вы говорите?! — вскрикнула София. — Ребенку всего пять лет.

Мали прикусила губу и наступила мужу на ногу.

— София, вы окончательно одичали и перестали понимать шутки, — сказал Юцер совсем уж раздраженно.

София смахнула слезу, после чего изобразила на лице сиротскую улыбку.

— Во что играют дети? — полюбопытствовал Юцер. — Дворовые дети, между прочим, — добавил он и многозначительно поглядел на Софию.

«Что это с ним случилось?» — спросила себя Мали, но вслух задавать вопрос не стала. Юцер вел себя странно. Он долго не соглашался доставать из мыла бриллиант, настаивая на том, что везти его надо именно в мыле. Потом он захотел распилить мыло в полном одиночестве, сообщив Мали, что постоянное женское общество и тесная опека начали стеснять полет его фантазии. Затем заявил, что ему следует подготовиться к путешествию в Ад, а для этого все герои всегда уходили в пустыню. Пустыня же лежит за околицей, и надо бы его туда отпустить дня на два.

Мали приготовила лучший обед, какой можно было состряпать в дикарских условиях, но и это Юцера не успокоило. Он был раздражен совершенно по-петушьи. Тут Мали впервые искренне пожалела о том, что Натали вмерзла в лед на Лене. У Юцера бывали подобные приступы в добрые времена, и Натали умела с ними справляться.

Дети играли в ножички. Юцер решил поучаствовать. Он вступил в круг вместо Чока. У Чока осталась полоска земли, едва вмещавшая потертый носок Юцерова ботинка. Юцер нахохлился и несколько минут изучал позиции сторон. Затем поставил ножичек на кончик пальца, подкинул его легким броском и отчертил треугольник, вполне позволявший удобный упор ноги. Дальше все шло строго по намеченному Юцером плану. Линии неприятеля сминались одна за другой. Юцеровы владения росли неравномерно, но неизменно в выгодную для него сторону. Чок широко раскрыл глаза и зажал уши.

— Это он от волнения, — прошептала София. — Очевидно, внутренний голос в такие мгновения говорит ему нечто важное, поэтому он старается изолировать все посторонние звуки.

Мали согласно кивнула.

Когда завоевание круга было почти завершено, Юцер передал ножичек Чоку. Чок отчаянно замотал головой.

— Проиграй, мой сын. Проматывать отцовское наследство так приятно! — сказал ему Юцер и потрепал мальчика по щеке.

Свет костерка освещал круг, стоявшего в нем Юцера, взволнованного Чока и кусок провода, протянутого неизвестно откуда и непонятно куда. В окружающей световой круг кромешной мгле по-волчьи сверкали глаза проигравших детей.

— Они убьют Чока, если мы отойдем, — испуганно прошептала София.

— Пока мы здесь, его никто не тронет, — успокоила ее Мали, — а завтра мы отсюда уедем.

Юцер, меж тем, разложил костерок вдалеке от детского костра, разложил на коленях платок, взял из рук Софии мыльный шарик и начал остругивать его ножичком. Дамы напряженно молчали. Юцер стругал. Лиловатая стружка ложилась лепестками на платок, издавая легкий запах сирени.

— Крепки, однако, французские духи, — сказал Юцер, — четвертый год болтаются на ваших потных прелестях и все еще благоухают.

Мали хотела было обидеться, но раздумала. А стружка все падала, завиток за завитком, и нож вот-вот должен был заскрежетать о бриллиант. Однако скрежета не случилось. Остатки мыла раскрошились в пальцах Юцера. Он посучил пальцем о палец, сбрасывая на платок последние крошки.

Молчание было долгим.

— Где же он? — спросила София сдавленным голосом.

— А кто вам сказал, что бриллиант в мыле был? — задал встречный вопрос Юцер.

— Натали. Она всегда рассказывала, что в каждом из кусков мыла лежит по бриллианту.

— И каждый величиной с голубиное яйцо! — расхохотался Юцер. — Неужели вы не знали, что Натали патологическая врунья? Не было у нее никаких бриллиантов ни в мыле, ни в графине. Я из этого графина пил. В нем была обыкновенная водка, от горлышка до дна.

— Какая глупая шутка! — раздосадованно воскликнула Мали. — Почему ты нам не сказал об этом раньше?

— Зачем? Эта штука придавала вам уверенность. Вот, возьмите. — Юцер протянул Мали золотой портсигар, в котором что-то звенело. — Там есть еще несколько золотых монет. Это должно вас успокоить. Только подумайте хорошенько перед тем, как назовете какой-нибудь день черным. За ним может наступить день еще чернее.

— А ты как же? — спросила Мали.

— Я не пропаду. У меня еще кое-что есть.