Дмитрий Ахметшин - Пропавшие люди

Что вспоминает Сандра, он не знает. Под кукольными ресницами комки темноты. Казалось, они пульсируют, когда Сандра моргает или переводит взгляд с одной точки на другую.

— Ему следовало завести кошку, — внезапно говорит она. Фраза эта извивается и корчится, словно выдернутая из косяка и выброшенная на берег рыба, и Кирилл кивает. Он говорит:

— Вы… ты случайно не знаешь ничего о девушке, которая была ему дорога? Её сбила машина.

«Водитель, который размазал её по асфальту, даже не остановился», — вспоминает Кирилл, и дыхание разъярённого, не слишком трезвого человека по ту сторону телефонной трубки.

— Девушке?

— Ну да. Возможно, в его родном городе.

— Ничего, — качает головой Сандра. Взгляд её проясняется.

— Зачем ты его искал? — спрашивает она.

Кирилл колеблется, ощущая, как коробочка с болванкой мешается в кармане на штанинах.

— Наверное, это наше с ним дело.

— Ага. Тогда ладно.

Она бычкует окурок о стол. На фильтре сигареты осталось немного вульгарной красной помады. Кирилл заворожено смотрит, как она переносит вес тела на ноги, замурованные в колготки ходули вздрагивают, осваиваясь со шпильками, такими же красными, как помада, как расправляет воротник блузки и выпутывает из него волосы.

— Пошли. Сюда я кого-нибудь пришлю — убраться.

Кирилл подождал, пока она запрёт дверь. Вместе, в молчании спускаются вниз.

— Тебя подвезти?

— Спасибо. Мне недалеко.

— Тогда удачи, амиго.

Кирилл отходит немного и оборачивается, глядя как колышутся вокруг её ног полы летнего пальто. И когда она распахивает дверь своей «Тойоты», кричит:

— Подожди.

Идёт обратно, и Сандра ждёт, нетерпеливо постукивая каблуком. Выражение лица, которое Кирилл видел на кухне, пропало, словно кто-то вдоволь налюбовался картинкой и нажал на play. Теперь это деловая женщина, монстр своего дела с гипсовым лицом, у которого расписаны до мгновений все свободные минуты. Между губами, как будто в прессе, снова зажата сигарета.

— Арс попросил меня написать музыку под фонограмму.

Постукивание каблука замерло. Сигарета переместилась в другой угол рта — Кирилл на мгновение увидел ярко-розовый язык. Она вся подобралась, словно тигрица, почуявшая газель, новую, неизвестную для неё информацию.

— Какую фонограмму?

Кирилл держит в руках диск.

— Я не знаю кто там поёт. Он так и не сказал, хотя я пытался у него узнать. Я…

Он запутался в звуках, которые никак не желают составляться в слова, и Сандра спрашивает:

— Ты написал?

— Да. Сначала мы с ним думали разрезать всё это на треки и выбросить лишнее. Там много разговоров, фоновой шум. Но в конце концов я сделал проигрыш поверх записи. Только гитара, никакой электроники. Мне показалось, это будет в самый раз, и — вот копия.

— Напиши свой телефон. Вот здесь, на обложке. Я заберу это.

Кирилл набросал огрызком карандаша номер, диск перекочевал из рук в руки. «Тойота» взревела мотором, перевалилась через обочину, чтобы влиться в обыденную до зубного скрежета московскую пробку.

Кирилл идёт к метро, шелестя в карманах мятыми десятками и лелея между рёбрами странную лёгкость.

Диск этот будет крутиться в плеере ещё где-то с месяц, а потом Мариша забеременеет вторым ребёнком, и в повседневной суете голос на записи, говорящий: «Абба, миленький, ну зачем ты всё это записываешь?» как-то сам собой отойдёт на второй план, чтобы потом пропасть вовсе. Диск, должно быть, закатится куда-то в щель между шкафом и полом.

Повторно он будет разговаривать с Сандрой об этой пластинке только спустя пять лет.

В следующий раз Кирилл вспомнил про диск, когда Сандра вновь появилась в его жизни. Загородила ему дорогу, закрыла своей пышной причёской солнце. Тень пачкает глянцевые туфли, Ястребинин медленно поднимает от них глаза на неё — такую же дымящуюся, как прежде. Время вовсю танцевало на плечах своё регги, но в остальном она держалась молодцом. Всё так же сжимает в тесных джинсах поджарые ягодицы, пальто нараспашку, колоколом вокруг тощих ног.

Кирилл узнаёт её сразу же. В голове что-то щёлкает, всплывает картинка, как в старом кино, Сандра стоит возле своей «Тойоты», нетерпеливо постукивая пальцем по стеклу, дверца распахнута, как горло турбины на факультете, где он когда-то учился, вот-вот втянет её в влажное нутро. А вот что там делал он, Кирилл вспомнил не сразу.

Осень взяла Москву в свои руки. Набросала на тротуары дождевых капель, сделала асфальт похожим на рябую змеиную кожу. На улицы налетело голубей, они расходились из-под ног с возмущённым воркованием.