Дмитрий Ахметшин - Пропавшие люди

— Ты собираешься возвращаться на работу? Мама-сан, знаешь ли, скучает.

— Я вернусь, когда захочу. У меня творческий отпуск.

— Я уже понюхал этот твой отпуск, — усмехается Блондинчик. — Пахнет коксом и виски.

Арс пожимает плечами. Блондинчик подходит к столику, макает палец в снежную горку. Кладёт его в рот и тщательно обсасывает.

— Что с тобой случилось, приятель? Все волнуются.

— Всё под контролем. Передай им, чтобы перестали звонить. Меня уже затрахала песня на мобильном.

В глазах Саши появляется сочувствие.

— Хочешь, я тебя вытащу? Съем весь твой кокс.

— Это будет слишком сладкая смерть для тебя, — отвечает Арс, ухмыляясь. — У тебя прихватит сердце прежде, чем закончишь. Мне придётся брать ложечку и запихивать в тебя остатки. Возможно, через задний проход.

Блондинчик хохочет.

— Розовые сопли. Как будто я твой друг-гей.

— Как будто ты мой друг-гей.

Саша решает, что настало время для решительных действий. Перед ним сидит старина Арс в своей обычной развязной позе, как обычно, небрежно одетый: рубашка навыпуск, красная и в светло-коричневых пальмах, джинсы-клёш колышутся вокруг босых ступней. Конечно же, курил. Вроде бы такой, как раньше, только скулы изнутри взрезают кожу, и под нижней губой — неполотые огороды щетины. Он потянулся, чтобы сграбастать Арса за воротник.

— Пошли-ка. Папаша немного тебя поучит.

Арс уворачивается, а когда он тянется опять, отбрасывает руку. Встаёт. На шее набухли узлы, челюсть хищно отвисла, и лицо стало походить на череп. К нижней губе прилипла сигарета. Бедный Йорик, мать его. Перезагрузка.

— Послушай, — говорит Блондинчик, бессильно сжимая и разжимая кулаки и гадая, в какой же момент всё переменилось. Тело под пальто вспотело, и бока щекочут противные ручейки пота. — Послушай. Я могу тебя вытащить, в какое бы дерьмо ты не вляпался. Прыгнем в машину и покатаемся по городу, а, что скажешь? Завалимся в клубешник, поснимаем тёлок. У меня отобрали права, ну да и хрен с ними. Хуже всё равно уже не будет.

Под ногами хрустят битые бутылки. Блондинчик вдруг обнаружил, что он не разулся. Он пришёл не в гости к другу, он пришёл сюда воевать, но битва проиграна, и остаётся надеяться, что враг за каким-то фигом всё-таки выкинет белый флаг, соблазнившись гуманитарной помощью.

Арс ощупью возвращает на ножки оброненный стул. Когда он упал, никто толком не заметил. Теперь уж точно у соседей есть повод вызвать для них синий бобик. Мебель громят, как же.

Садится вновь, развернув стул спинкой к себе.

— У меня вот здесь — он касается виска, — полопались лампы, вот так вот.

— Уверен, что бы у тебя там не было, это лечится.

Блондинчик договорил последние слова, уже чувствуя себя последней сволочью. Но договорил — упрямо, до последней точки.

— Теперь не то, — Арс словно не слышал Сашу. Он устроил локоть на спинке стула, а голову в ладони, погрузив пальцы в отросшие, сальные волосы. — Теперь радио есть в каждом мобильнике. Но ловят все они совсем не то, что нужно. Понимаешь? Мы всё просрали, а теперь у меня в голове лопаются лампы.

Саша молчит, сложив ладони в карманы.

— Кто знает, что на самом деле заглушило это радио, — Арс качает головой. — Хотел бы я это знать. Какая-то шестерёнка внутри сломалась, и весь механизм дал сбой.

Он внезапно встаёт, придерживаясь за спинку. Обращает к другу синяки, которые выглядят куда гуще голубых глаз.

— Не вздумай больше хватать меня руками. Лучше посижу дома. Буду смотреть всякую байду по ящику. Сбегай лучше мне за пивком. В леднике осталось всего ничего, а лучше иметь боекомплект. Верно?

Арс вышел, расшвыривая ногами мусор. В ноутбуке рулетка винампа выстрелила Саном и Бабкиным.

— Нева-нева-нева-неважно, — нашёптывает Саша почти бессознательно, — Ни боли, ни жажды…

На столе присыпанные порошком валяются корочки от трёх или четырёх блокнотов и пружинка от отрывного, по всей комнате разбросаны листочки всех оттенков белого, разного формата, словно приглашая собрать какой-то извращённый вид пазла, вернуть их все под свои обложки. Нет уж, не дождётесь, решил Саша, пытаясь разобрать каракули. Все исписаны, по большей части по паре строчек сверху или поперёк, но попадалось и больше надписи, с заштрихованными и перечёркнутыми частями. На карандаш нажимали с такой силой, что он крошился, оставляя грязные пятна.

Он открыл окно, и листы снежной бурей поднялись в воздух, заклубились вокруг, словно клочья тумана. Блондинчик вспомнил фильм, где с неба падал пепел. Кажется, там показывали войну.