Патрик Несс: Освобождение [litres]

А дальше – только небо.

Ведь Адам Терн так хочет отсюда уехать. Вырваться. Адам Терн мечтает об этом всей душой, так сильно, что голова идет кругом. Будь на то воля Адама Терна, он уехал бы вместе с тем, кто закатывает сегодня прощальную вечеринку.

Ну… да, скорей всего – уехал бы.

Адам Терн. Белокурый и здоровенный (увы, внушительные размеры пока его не красят – кажется, что его тело еще не нашло общего языка с силой земного притяжения). Отличник. Изо дня в день он пытается отстоять свое право самостоятельно выбрать, где учиться – да и вообще право учиться как таковое, ведь у его родаков по-прежнему нет денег. Зато на бессмысленные хризантемы деньги есть (ведь «дом проповедника должен выглядеть подобающе», ну-ну). Ладно, это все пустяки. Главное – свалить наконец из города Фром, штат Вашингтон.

Адам Терн, хранитель секретов.

Когда он въехал на парковку садоводческого магазина, зазвонил его мобильник.

– Сегодня, смотрю, все такие ранние пташки, – сказал он в трубку.

– Сколько раз говорить: я – не все?! – проворчала Анджела.

– Вообще-то все – это все. В том и фишка.

– Все – это те, кто ведет себя по-идиотски, а мы – не все – можем над ними смеяться и всячески самоутверждаться за их счет.

– А ты чего не спишь?

– Угадай. Куры и вот это вот все.

– Такое чувство, что без кур ничего не обходится. Когда-нибудь они будут править миром.

– Моим уже правят. Ну, а ты чего так рано?

– За цветами поехал. Для маминого садика наказаний.

– Прямо слышу, как по тебе плачет психолог.

– Мои не верят в психологов. Если человеку не помогает молитва, значит, он все придумал.

– Ох уж эти родители… Как они отпустили тебя на вечеринку? Особенно после истории с Кэтрин ван Лювен.

Кэтрин ван Лювен была той самой девчонкой, которую недавно убили (хотя казалось бы: человеку с такой мощной фамилией уже ничего не грозит). Она училась в школе Адама, но выпустилась в прошлом году, и они не были знакомы. Ладно, предположим, ее действительно убили на том же озере, где сегодня вечером он «встречается» с друзьями (разговаривая с родителями, Адам никогда не использовал слово «вечеринка» – иначе его бы точно не отпустили), но убийцу уже поймали, он во всем сознался и теперь ждал вынесения приговора. Кэтрин вечно тусовалась со всякими нариками. Ее убил бойфренд, у которого на почве наркоты основательно сорвало крышу. Согласно показаниям единственного свидетеля, такого же нарика, в тот вечер он загнался – подумать только – из-за каких-то коз . Анджела, лучшая подруга Адама, набрасывалась с упреками на всякого, кто осмеливался предположить, что по Кэтрин ван Лювен давно могила плакала.

– Ты же ее не знаешь! – орала она на каждого, кто так говорил. – Не знаешь, какая у нее была жизнь, не знаешь, что такое зависимость. Никто не знает, что творится в голове у другого человека!

Что правда, то правда – и слава богу. Особенно Адаму бы не знать, что творится в головах у его родителей.

– Они думают, я иду на « встречу » с тремя-четырьмя друзьями. Мол, мы все хотим попрощаться с Энцо.

– Почему «мол»? Вроде так и есть.

– Так-то оно так, но про самое интересное я умолчал.

– Ну да, ну да. А что с пиццей? Пицца, пиво и вот это вот все.

– Сперва я на пробежку, потом на работу, потом в два встречаюсь с Линусом. А, еще надо отцу в церкви помочь, он меня загрузил по полной…

– В церковь прямиком из койки с Линусом? Ах ты, негодник!

– В общем, около семи заеду, о’кей? И сразу двинем на вечеринку.

– То есть на «встречу».

– Ну да, сперва-то мы встретимся, конечно.

– В семь. О’кей. Мне еще надо с тобой поговорить.

– Про что?

– А, про всякое. Не парься. Ладно, я к курам. Куры зовут.

Ее родители держали ферму. Анджела всем говорила, что ее нарочно удочерили из Кореи – мол, это выгоднее, чем нанимать постоянного работника. Конечно, она сама отлично понимала, что это не так; мистер и миссис Дарлингтон – чудеснейшие люди – хорошо относились к Адаму и косвенно давали понять (вслух сказать такое они не решались), что у них дома он всегда может укрыться от родителей.

– Напомни-ка, когда мы друг за дружку горой? – спросила Анджела (так они обычно прощались).

Адам усмехнулся:

– Всегда. До конца света.

– Ага. Ну ладно, пока.

Она повесила трубку.

Адам вылез из машины на утреннее солнце. Еще только восемь утра, а парковка возле магазина уже наполовину забита машинами серьезных садоводов, которые начали готовиться к осени. Адам минутку постоял под открытым небом – точнее, под небольшим клочком этого неба, расчищенным от вездесущего леса. Закрыл глаза, ощутил на веках солнце.