Анна Каменова - Вблизи Софии

— За двумя зайцами гонитесь. И тут и там хотите с барышом быть. А ну, шагай отсюда, а то у меня даже в глазах потемнело…

Вуто пожал плечами, однако быстренько отошел. Он попытался было пристроиться за каким-нибудь другим столиком, но скоро понял, что нигде его не примут, и поскорее ушел от греха подальше.

— А ну, Лазо, пошли. — сказал, поднимаясь, дед Стоил.

Он был на несколько лет старше деда Лазо, но ходил бодрее и на палку почти не опирался, только расчищал ей себе дорогу. Жизнь Стоила была не легче, чем у Лазо, но он не любил надоедать людям, прятал свою беду глубоко в сердце, и глаза его всегда мягко лучились добротой и участием. А вот дед Лазо вечно был недоволен, точно все кругом виноваты перед ним.

На площади у сельсовета стояли двое весов, соединенных досками. На них взвешивали скот перед отправкой на мясокомбинат. Людей собралось тут много, каждому хотелось знать, на что он может рассчитывать, как выгоднее продавать скот — на вес или с головы.

Старики тоже остановились.

— Продаешь, Ставри? — спросил Стоил.

— Я б и себя продал, коли нашелся бы покупатель, — зло ответил Ставри.

Дед Стоил только покачал головой. Да, нелегко расставаться с добром. Вот и скотина — ее ведь растишь, заботишься о ней, словно о ребенке. Что там ни говори, как ни смотри вперед, а трудно примириться. Всю жизнь прожил в этой долине, здесь вырос, здесь трудился, сам на ноги встал, потом детей поднял. А теперь получается, словно ничего этого вовсе и не было. Ни радостей, ни печалей, ни воспоминаний — ничего не останется. Ни одного холмика, ни одной борозды не узнаешь, ни одной вербы не увидишь. Все скроется под водой…

Навстречу старикам попалась соседка Стоила. Всегда аккуратная, ладная, сейчас она шла как слепая. Платок сполз на плечи, прядь седых волос сбилась на глаза, домотканый фартук съехал набок. И только когда Стоил остановился вплотную перед ней, она заметила его.

— Что случилось, Чима?

В вытянутой руке женщина держала деньги. Как взяла их, так и забыла опустить руку.

— Получила за корову? — громко спросил Стоил.

Чима вздрогнула, убрала руку, еще крепче сжав и так уже скомканные бумажки.

— Получила, получила… — глаза ее блуждали, она говорила словно сама с собой. — Но ее еще не увели. Дома она. Иду вот взглянуть…

С болью в сердце представляла себе женщина ту тягостную минуту, когда в последний раз выведет свою буренку из хлева. Та узнает голос хозяйки, услышит знакомые шаги и радостно замычит. И до самого вечера смирное животное, наверное, все будет искать кривые улочки, канавки, где скользили его копыта, ворота, перед которыми оно привыкло останавливаться и нетерпеливо постукивать рогами.

— Не будет у меня больше такой, — чуть не простонала Чима. — Душой я к ней приросла. Из тысячи ее узнаю. Только у нее одной такая блестящая черная шерсть и белое пятнышко на лбу..

Дальше дед Стоил пошел один. Но не домой. Ноги сами привели его на бахчу. Столько лет уже привык он ходить этой дорогой, перебираться через речку, ступая на большой камень, что лежит на ее середине. И не было еще случая, чтобы он не обрызгался, когда перепрыгивал на другой берег. Такой уж неловкий уродился. Вот и сейчас забрызгался почти до колен, но даже не заметил этого.

Старик остановился на меже, оперся на палку и посмотрел вокруг. Мысли — как рой черных мух, облепили они рану в душе. И не прогонишь их, не отмахнешься.

Самое время теперь копать да сажать. Солнце уже обогрело землю. От дождей стала она пышной и мягкой, как женская грудь. И хочется ей, чтоб приласкала ее мужская рука.

В прошлом году пахали, сеяли и до самых заморозков не были уверены, удастся ли им собрать весь урожай. И сейчас опять: то одно, то другое — время проходит, а они не знают, что делать. Раз платят, то, может быть, придется уезжать раньше, чем они соберут урожай. А все уже зазеленело. Земля глядит грустно бездонными своими, темными глазами.

— Как быть теперь? — наедине дед Стоил любил думать вслух. — Как-то все будет? Переезжать ли мне к дочери в Софию или вместе с сыном обживаться на новом месте?.. Ведь я к чему привык? Встать с первыми петухами, обойти двор, заглянуть на бахчу. А на что мне теперь эти колья, что так заботливо вытащил я прошлым летом из гряд фасоли и спрятал под сараем? И как это я своими руками разрушу сарай, который только в прошлом году обнес новой оградой, даже калиточку сделал, и где придирчиво следил за порядком, чтоб ничего не было разбросано, неубрано, чтоб все лежало на своих местах?..