Омар Кабесас - Горы высокие...

— Целую неделю у бабушки с дедушкой — это много.

— Послушай меня, уходи и не возвращайся до следующего воскресенья. Вот тебе отец деньги на билет оставил. Разве ты не видишь, что он сам не ночует? Беречься надо, доченька.

— Да разве я против, я только говорю, что долго…

— Ну ладно, ладно! Не упрямься, я уже сказала последнее слово.

Гуис — отважная птица. Гуис даже с ястребом дерется, сядет на него, будто оседлает, и тот, сколько бы ни крутился, никак сбросить его не может. Интересно смотреть, когда гуисы с ястребом дерутся. Какие они фигуры в воздухе выписывают! А как сядет гуис ястребу на спину, ястреб кричать начинает, а гуис, верхом на нем, поет: «Куио-куио-куио, Христос нас покинул». И не желает слетать со своего «коня».

Обливаюсь потом, грязные струйки скатываются по телу. Пот, перемешанный с пылью. Как только приеду, сразу же вымоюсь. Кругом одна пыль: и на платье, и на платке, и на руках.

— Выходите, влипли мы с нашим автобусом, — сказал кондуктор. — Все выходите.

Лучше было ехать в Сан-Сальвадор, а оттуда другим автобусом в Чалате. Дороже, зато надежнее. Чтобы подогнать нас и быстрее освободить автобус, шофер продолжает кричать:

— Выходите все!

— Тише, тише, — говорят пассажиры.

Моя соседка по сиденью держит ребенка на руках.

— Пить хочу!

— А, заговорила! Помолчи, осталось недолго. Ну что за девчонка! Вот приедем на развилку, тамариндовой куплю тебе, прохладительной, — говорит она девочке.

— Может, дать ей глоток воды? — спрашиваю я.

— Капризничает. Были бы дома, не просила бы. Перед дорогой я ее специально водой накачала, чтобы спокойной была, а она — на́ тебе!

— Да уж такие они, дети, — говорю я. — Чем больше с ними возишься, тем больше они куксятся.

— Сил прямо нет никаких, — говорит она.

— Если хотите, дайте ей этот банан.

Она взяла банан, очистила его и протянула девочке. Та быстренько его съела. Мы присели на камень отдохнуть. А я опять увидела гуиса. Должно быть, это тот же самый следом за мной летит. Он раньше меня до Чалате долетит и пропоет моей бабушке. А бабушка тогда скажет: «Слышите гуиса, кто-то приедет». Гуис наподобие гонца вести приносит.

От жары меня в дрему клонить стало. И девочка тоже уснула.

Проснулась я от крика кондуктора:

— Заходите!

— Спасибо за помощь, — сказала мне соседка.

Я давно заметила, что Пихириче сама не своя бегает. Что с собакой такое?

— Пошла отсюда! — прикрикнула я, надоело визг слушать.

Она забилась под табуретку, но вскоре выскочила оттуда и опять прямо места себе не находит, дрожит вся. Не блохи ли ее донимают? Я-то знаю, что не блохи, потому что несколько дней назад в воде с порошком ДДТ ее выкупала. Хотела было палку взять да стукнуть хорошенько, но как раз в это время власти и появились. Это их собака почуяла.

Разрешения войти они не спрашивают. Слышу, дверь заскрипела — и они тут как тут. «Чего им надо?» — успела я подумать. А они спрашивают:

— Здесь живет Адольфина Гуардадо? Это дом Адольфины Гуардадо? Мы ее разыскиваем.

— Никакая Адольфина Гуардадо здесь не живет… Пошла отсюда, Пихириче!.. Здесь живет Гуадалупе Фуэнтес. Чем могу служить?

А они вынули книжечку и читают глухим, словно из пещеры, полной вампиров, или из глубокого темного колодца, голосом диктора, который в полдень последние известия передает.

— …Здесь все записано точно. Это ее дом.

Если бы собаки со мной не было, у меня коленки бы от страха подломились. Фамилия Адольфины — Эрнандес.

— Лучше не пытайтесь нас за нос водить.

— Я и не вожу вас за нос. У моей внучки фамилия Фуэнтес. Адольфина Фуэнтес.

Обуты они в высокие, до икр, кожаные ботинки. Грудь ремнем через плечо перехвачена. А хуже всего то, что на плечах у каждого висят железяки здоровенные — это и есть те самые автоматы, которые трещать умеют. На головах стальные каски, как у фашистов в кино. А на спине штуковина какая-то вроде радио. Сами такие серьезные, будто на президента обучаются. Как Хосе говорит: посмеет ли кто им противиться, если железяки ихние за минуту кучу свинца выплевывают? Попадет в ногу — нога отлетает, попадет в руку — и рука долой. Сила есть — ума не надо. Давно известно, что у этих умом и не пахнет. Умные люди в полицию не идут, это нам хорошо известно — на собственной шкуре испытали. Из нашей округи кое-кто подался в полицию. Конечно, самая шваль. Это так же точно, как то, что меня зовут Гуадалупе Фуэнтес де Гуардадо, жена Хосе, Чепе.