Колин Таброн - К последнему городу

– Шесть лет. Я проучился уже пять.

Именно там, в семинарии, год назад его стали преследовать кошмары – он не мог рассказать об этом англичанке, – а однажды утром, на перемене между Священной Теологией и Покаянием, с ним случился нервный срыв. Это нельзя объяснить ни ректору семинарии, ни самому себе, ни даже Господу. Лучше всего на некоторое время покинуть семинарию и очиститься – так ему сказали, – пообещав вернуться. Иногда Бог посылает тебя в путешествие.

Он испугался, что она может спросить его о чем-нибудь еще. Он не хотел ей лгать. А ее муж расхаживал туда-сюда, подобно посаженному на цепь зверю, и о чем-то напряженно думал. И все же Франциско боялся, что она могла чего-то не понять. Почти поддавшись панике, он пошарил у себя за спиной в рюкзаке и нашел диск из кварца. Он был прохладным и драгоценным, когда Франциско передал его ей, он стал похож на любовный дар. В награду за это Франциско увидел, как ее глаза расширились от удивления, а ее пальцы провели по поверхности диска.

– Что это?

– Это зеркало инков.

Она повертела его в руках.

– Роберт, посмотри на это.

Он подошел и встал между ними.

– Я никогда такого не видел. – В его улыбке промелькнул слабый интерес к Франциско, и молодой дьякон вздрогнул. – Где вы нашли его?

– Оно принадлежало семье моего отца. Он говорит, что наши предки были конкистадорами. Он также показал мне перешедшие к нему рукоятку меча и кинжал, а то бы я не поверил в это. Моего отца никогда не интересовало это зеркало. Он разрешил мне взять его себе. – Франциско протер его рукавом. – Мне кажется, оно очень красивое.

Роберт взял его из рук Камиллы, и они по очереди посмотрелись в его темную поверхность. В тот момент, когда они подносили его к глазам, они вдруг подумали о том, что они в нем увидят. Обоим вдруг представилось, что темный сверкающий диск хранит доступ в другие миры, может быть, в прошлое. Роберт подумал: «Интересно, а инка тоже верил, что отражение в диске – это не его отражение, а отражение чего-то другого? Что лицо в диске может оказаться лицом насмешливого чужака».

Но скорее всего, думал Роберт, подобные зеркала – это первое, что наделяло инка самосознанием, и тогда он начинал представлять себя как отдельное от остальных существо, со своей собственной внутренней жизнью. Так что зеркало даровало инкам индивидуальность. Неудивительно, что только знатным людям разрешалось иметь зеркала. Он задумчиво положил его на ладонь и протянул его Франциско так, как это сделал бы инка:

– Интересно, кто смотрелся в него до нас? Девы Солнца? Атахуальпа?

Франциско взял у него зеркало. Ему никогда не приходило в голову, что в него мог смотреться Атахуальпа. Если это так, то отразилось ли следом за ним лицо Писарро? Ему стало не по себе. Он снова протер его поверхность и завернул зеркало в ткань. Атахуальпа. Некоторые отрывки из ранних хроник – из книг, которые ему одолжила мать, или из библиотеки в Пласенсии – он помнил не хуже своего требника или Библии.

«И под звуки труб привели Атахуальпу на главную площадь города Кахамарки и стали готовить его к казни, и он стал просить правителя дона Франциско Писарро позаботиться о своих сыновьях. А монахи, сопровождавшие его, посоветовали ему забыть всех своих жен и детей и умереть как подобает христианину. Но он продолжал просить правителя позаботиться о сыновьях, горько рыдая и показывая, какого они роста, своей рукой, и, судя по его знакам и по словам его, он покидал их совсем еще маленькими… А потом он сказал, что, да, он хочет стать христианином, и его окрестили. Это были последние слова его, и испанцы, окружившие его, стали молиться о его душе, и вскоре он был повешен».

Камилла в одиночестве бродила среди руин. Сначала ей казалось, что голые стены и угловатые контуры зданий слишком однообразны – отсутствие резьбы или каких-нибудь других украшений делало их безликими. Трудно было представить, что эти руины когда-то были чем-то другим и что когда-то здесь жили люди. Но постепенно она замечала, как внешний мир изменяется под влиянием этого города: сквозь дверные проемы пейзаж казался написанным маслом на холсте, горы были как будто вставлены в рамы окон – Роберт говорил, что инки обожествляли горы, – и то тут, то там открывались чудесные виды на реку Апуримак. По сравнению с Робертом она ничего не знала об инках, но она чувствовала это глубокое благоговение инков перед окружавшими их землями, и Камилла считала это своим собственным открытием.