Дмитрий Бавильский - Несовременные записки. Том 3

Гдыня считал восклицательные знаки её шагов. Девять. Десять. Одиннадцать…

Сумрачно посмотрели отовсюду на Гдыню знакомые улыбки. Гдыня открыл окно, там был огромный город, большое небо, много солнца, радостно пели птицы. Он взобрался на подоконник и спрыгнул вниз, он ударился о провода, так что во все стороны рассыпалось электричество, подпрыгнул два раза и распростёрся в детской песочнице. Он был красив, как утопленник, выброшенный на берег. Но он остался живой.

— Где я? — спросил Гдыня голубые девичьи глаза.

— В скорой помощи, — ответила сахарными губами санитарка.

— Анжелика, — прошептал только Гдыня и снова лишился чувств.

На белом экране больничного потолка вдруг появилось её лицо.

— Милый, хороший мой, прости, — ломая руки вся в слезах говорила Анжелика. — Сейчас я исправлю свою ошибку, пока мы одни.

Подбитыми гусями спадали на пол и халат, и блузка, и всё остальное. Но вот вошла сестра милосердия и сказала:

— Этого ему пока никак нельзя!

— А когда будет можно? — спросил бешеный слон Гдыня.

— Через полтора месяца.

За окном была осень. Скворцы, грачи и лебеди улетели на юг, а голуби, воробьи и вороны остались.

— Нет, — сказал себе Гдыня, и, когда медицинская сестра задремала, он поднялся с кровати, пробрался в уборную, где с большими усилиями поднял шпингалет и распахнул окно. Он спустился по водосточной трубе в сад, где рдела рябина и шуршала под ногами жёлтая листва.

Опираясь на стены домов, Гдыня мало-помалу удалялся всё дальше от больницы. Смеркалось. Наконец, он оказался за городом. Он порядком устал и лёг отдохнуть на железнодорожную насыпь. Промчался поезд, пахло солёными шпалами, Гдыня изнемогал. Стиснув зубы, ломая ногти, напрягаясь из последних сил, он взобрался на полотно и лёг на холодную, в мазуте рельсу.

Из туннеля выскочил товарняк и раздавил Гдыню пополам, разбрызгав кляксами кровь. Кровь запеклась и стала бурой.

…Разбрелась кто куда скорбящая толпа, водитель катафалка поехал на заправку за бензином. Анжелика осталась на обочине одна, её лицо было сухое, как мел, прозрачное, как устрица. Её приятель, негр, в чине генерала, открыл перед ней дверцу кадиллака.

— Садись, Анжела!

Она села.

Он повёз её в гостиницу, к себе в номер, где он снял свой серый пиджак и расстегнул ворот синей сорочки. Он тактично молчал. Он курил сигару. Анжелика варила ему кофе.

— Я так сокрушаюсь, Джимми.

— Ничего. Я заменю тебе Гдыню, — утешал её негр-генерал.

За стеной засвистела дрель. Чтобы не слышать, Гдыня ушёл в ванную, открыл воду, чтобы не слышать, как кто-то дырявит дрелью стену.

Пять дней он не мылся, не ходил на работу, не снимал телефонную трубку. На шестой день он побрился, съел всё содержимое холодильника, выколол себе глаз и пошёл на работу в вычислительный центр.

— Здравствуй, Гдыня! — сказала программистка Зоя. Ласковые складки колготок на её робких коленках вопрошающе смотрели на Гдыню.

— У меня бытовая травма, — сказал Гдыня. — Я проткнул глаз.

— Чем? — спросила девушка.

— Вилкой, — ответил Гдыня.

— Вот вам задание, — сказала Зоя. — Без вас мы как без рук.

Но Гдыня сказал:

— Сегодня я занят.

Он сел в кресло возле терминала и нажал кнопку «Вкл». Мигнула лампочка, машина прожорливо загудела.

ДЕДУШКА ВЫПИСЫВАЕТ 52 ЖУРНАЛА И 8 ГАЗЕТ

БАБУШКА ДОБРАЯ И ПЛАКСИВАЯ

ПАПА МОЕТ НОСКИ САМ

МАМА ЛЮБИТ КОСТЯНИЧНОЕ ВАРЕНЬЕ

ДЯДЯ НЕ ЛЮБИТ ЦЕЛОВАТЬСЯ В ГУБЫ

ТЁТЯ БЕГАЕТ НА ЛЫЖАХ и т. д.

Минут 15 машина гремела, потом появился на дисплее запрос о дополнительной информации: группа крови, год рождения, интимные подробности. Гдыня всё без утайки рассказал. Компьютер снова защёлкал, загудел, затарахтел. Кибернетик скомкал перфокарту, бросил её в проволочную корзину, закурил. К концу рабочего дня на табло появился ответ: 10101100111.

Гдыня облегчённо вздохнул.

Вдруг в комнату вошёл высокий парень (толстая шея, засаленный воротник, детская улыбка, плешь, в руках полиэтиленовый мешок с пивом). Это был Артобан, школьный товарищ Гдыни.

— Как насчёт пивца? Потянет?

— Ну, поехали, — сказал Гдыня. Гдыня чувствовал себя растрёпанным томом Майн-Рида из школьной библиотеки.

Артобан поймал взглядом Зоины ягодицы.

— Пошли с нами.

— Нет, — улыбнулась Зоя. — У меня муж.

— Объелся груш! — на прощанье улыбнулся Артобан.

Артобан жил на пятом этаже. Зина, его сожительница, чистила картошку.

— Дай нам кружки и селёдку! — сказал он ей.