Дмитрий Бавильский - Несовременные записки. Том 3

— Они не приехали, — сказали ему.

— Почему?

— Ну… в общем… Джези подписала контракт и осталась там.

— Где?

— Где-то в Германии.

— Что значит где-то? Вы действительно туго соображаете или прикидываетесь? — он вспомнил, как смешно выговорил это слово его Львёнок — «дествийтельно» — когда они строили с ним замок. — В каком городе, по какому адресу?

— Не знаю.

— Скажите это своей бабушке.

— Не поняла.

— Я сказал, можете вешать лапшу своей бабушке!

— Да как ты смеешь так разговаривать! — тон незаслуженно оскорбленного достоинства тоже был прекрасно отработан. — Я в самом деле не знаю!

— Кто же тогда знает?

— Я бы попросила тебя оставить свои расспросы. Ответов на них ты всё равно не получишь.

Он опустил трубку на рычаг.

Как ни неожиданно было испытанное им потрясение, в глубине души он ждал такого поворота событий. Конечно, всегда нужно надеяться на лучшее и рассчитывать на худшее — но бывает так, что когда все ваши надежды на лучшее вдруг проваливаются в тартарары, готовность к худшему не имеет уже никакого значения. Несчастье, даже если вы его и ждали, порой захватывает вас врасплох, накрывает с головой, как лавина, лишая зрения, слуха и голоса, и какое-то время ничего с этим нельзя поделать. Это не есть недостаток мужества или того, что ему сродни. Нет, ваш разум готов сопротивляться свалившейся беде, но что-то ещё ломается внутри вас, не давая бороться дальше. И кто подскажет средство от этого?

Этот человек я, а мальчик, которого я называю Львёнком, — мой сын, и город, где мы бродили с ним, — мой родной город. Иногда, глядя на кучку домов на берегу реки, я действительно вижу вместо них стайку ребятишек — просто незнакомых мне ребятишек, среди которых я пытаюсь разглядеть своего сына. Но никто не знает, какой из домов скрывает его. И он недвижно и безмолвно бежит к воде, но не видит меня, стоящего на противоположном берегу. Я стал узником, утратив свободу с того момента, когда мы сказали «до свидания» друг другу. И я жду, когда ты придешь и освободишь меня, как тогда в июле, под стенами нашего замка, когда я был твоим королём, а ты — моим верным рыцарем.

Где ты, мой маленький рыцарь?

Где ты, мой малыш?

Слышишь ли ты меня?

Слышишь ли ........

1993, Каменск-Уральский

И опять мы делаем «монтажный стык», как и в предыдущей публикации, но теперь уже этот «стык» более прагматичен. Перед вами рассказы двух литераторов. Хотя нужно признаться, что литератор, собственно, здесь — один. Это Рустам Валеев. Он довольно известный челябинский писатель, член СП, автор дюжины книг. Его сын — Марат — двадцатилетний студент одного из челябинских вузов и пробует свои силы в литературе как-то легко, не собираясь, насколько мне известно, становиться профессиональным писателем.

Хочу, чтобы сразу было ясно: никакой проблемы «отцов и детей» мы не ставим, тем паче — это проблема всегда была микшированным вариантом онтологической проблемы «доверия». Но, и это очевидно, Отец и Сын-таки здесь присутствуют со всеми невытекающими отсюда последствиями. Возможно, вам будет интересно узнать, что эти люди живут в одном доме, едят одну пищу за общим столом и живут одной, что вряд ли, жизнью, пишут на одном языке… И что же из этого следует? А ничего, кроме данной публикации — с нашей точки зрения и кроме ______________ (здесь мы оставляем место), — с вашей.

Опять Халик дрался с солдатами и был привычно избит. Текли уши, полтора месяца он ничего из жизни не слышал. Но вот однажды, ёрзая на мучном ларе с пышнотелой Нинкой, он услышал: «И что же это пуговицы на тебе не держатся?» — будто неистовой бурей сломало некие створы, и хлынули отчётливые звуки.

Теперь он слышал всё, что наговаривала Бабушка, сидя на своём топчане под большой акацией. Одна сидела и рассказывала неизвестно кому:

— Оно и в старое время бывало всякое, однако не припомню, чтобы случилось такое женобесие. Чтобы среди бела дня, не хоронясь, тащить в амбар каждую лахудру — и чтоб не смели ему запрещать. Конечно, если оболтусу под тридцать, трудно ему запретить, но вразумление было бы не лишним: мол, у тебя жена и двое детей, а ты их бросил и облюбовал мучной ларь для срамных удовольствий.

Ладно бы так-то, а то ведь приспичило жениться на дуре с двумя детишками, а у самого — опять же двое!..