Даниэль Сальнав - Сибирь

Репрессии будут ужасными: три тысячи арестованных, пятеро повешенных — для этого нужно будет узаконить смертную казнь. Повешены будут Пестель, Рылеев, Муравьев-Апостол, Каховский и Бестужев-Рюмин… 121 человек будет приговорен к депортации на каторгу или ссылку в Сибирь. В самых худших условиях: в цепях в течение трех лет (Анненков скажет, что это то же самое, как быть брошенным живым в могилу) и в заточении в течение девяти лет. Лишенные имущества и даже имени, декабристы полностью лишались гражданских прав: теряли свой гражданский и юридический статус, их жены объявлялись вдовами и могли вновь вступать в брак. Если у них будут дети, они будут считаться незаконнорожденными. Большое количество декабристов вскоре умерли или сошли с ума. Другие обосновались в Омске, Красноярске или Иркутске. Их помиловали только по случаю коронования царя Александра II в 1856 году.

Консерватизм, страсть к власти, порядку и военной дисциплине, безжалостная цензура, опирающаяся на грозную полицию: начавшись жестоким подавлением движения декабристов, царствование Николая I на долгие годы сделает слово «Россия» синонимом самодержавия, «восточного» деспотизма — снова этот образ России «азиатской». «Он хотел бы пользоваться всеми преимуществами европейской цивилизации, не отказываясь ничуть от своей необъятной азиатской власти», — пишет князь Долгоруков в своей книге «Правда о России». Умирая, он говорит своему сыну, будущему Александру II: «Все держи в руках», будучи сам противником крепостного права. Но не по причинам юридическим или гуманитарным, а потому, что сам прекрасно понимал, какой это тормоз экономического развития России… Чтобы царствовать над всем, в 1831 году он топит в крови Варшавское восстание, город отдается на разграбление. Николай I становится чудовищем Европы, «жандармом». Десять тысяч поляков эмигрируют во Францию. «Польское дело — это наше дело», — заявляет генерал Лафайет. Назавтра после восстания одна фраза повергла всех в ужас. Отвечая на вопросы сената, министр иностранных дел генерал Бастьян Себастиани сказал: «В Варшаве покой и порядок». Правда, он сказал «спокойствие», но от этого не легче. Париж воспламеняется страстью к Польше и несколькими годами позднее курсами Адама Мицкевича в Коллеж де Франс.

Мечта декабристов и их несчастная судьба, жестокость их приговоров оставили значительный след в России на протяжении почти целого века. Спустя десять лет в память о них собралась группа Петрашевского — в 1849 году именно за посещение этого кружка Достоевский после ложной казни был сослан в Сибирь на десять лет, сначала на каторгу («дом мертвых»), а затем в качестве ссыльного. В 1860-х годах Герцен и Бакунин отдают им явные, недвусмысленные почести. В отличие от них большевики более сдержанны в отношении декабристов. Ленин подчеркивает их нерешительность во время восстания, боязливость перемен, которые они хотели предпринять. В заключение он подчеркивает деталь, которая в его глазах все объясняет: «Они были очень далеки от народа». Именно это, по его словам, и явилось причиной их неудачи.

Безусловно, не все они являлись наивными мечтателями: их ненависть к деспотизму была вполне реальной, как и их желание освободить народ. И «Малый философский словарь» в разделе «Коммунистические материалы» настойчиво подчеркивает философский материализм главных вдохновителей движения.

Но, возможно, судьба их женщин, жен и невест оставила наиболее сильный и трогательный отпечаток на трагедии, которая обрушилась на целое поколение молодых русских аристократов. Большинство этих женщин приняли решение следовать за ними и разделить их судьбу. В этой жертвенности, в этом величии есть что-то «древнеримское»: в поэме, посвященной княгине Волконской, изможденное лицо которой на стене дома в Иркутске я никогда не забуду, Виньи называет ее «северной Эпониной». Эта история, или легенда, относится к 78 году от Рождества Христова, когда предводитель галлов с римским именем Сабинус отправился в Рим, чтобы просить Веспасьяна о милосердии, в котором ему было отказано. Эпонина, его жена, попросила разделить с ним его мучительную казнь.

Их было одиннадцать, пожелавших того же. Они были сильны духом и бесстрашны, хотя им едва минуло двадцать лет. Перед свадьбой княгиня Волконская путешествовала в Крыму и на Кавказе и встретила Пушкина, который сочинил по сюжету легенды поэму и прочел ей. Княгиня Трубецкая, урожденная француженка Катрин Лубрери де Лаваль, в шестнадцать лет познакомилась с князем Трубецким на одном из парижских балов, которые посещали русские офицеры, участвовавшие в кампании 1814 года. Несколько месяцев спустя она выходит за него замуж и следует за ним в Петербург. Другие еще не были замужем, как еще одна француженка Полина Гебль 1800 года рождения, оставившая Мемуары. Происходившая из разорившейся знатной семьи, она оказалась в Москве в магазине модной одежды «Деманси». Она знакомится с Иваном Анненковым, рожает от него дочь, однако совершенно не собирается за него замуж. Но когда его приговаривают к ссылке, она решается на это, чтобы следовать за ним. Царь этому удивляется: «Это не ваша родина, мадам». Свадьба состоялась в Чите в 6200 километрах от Петербурга. Тогда это было небольшое поселение: десяток изб, тюрьма и деревянная церковь. «Привели в кандалах новобрачного и его двух товарищей… В закрытом помещении им сняли кандалы. Церемония была короткой, священник спешил, песнопений не было. В конце церемонии всем троим, мужу и двум свидетелям вновь надели кандалы и вновь отвели в острог» («Воспоминания Полины Анненковой»). Тридцать лет спустя к моменту амнистии Иван Анненков не получает права селиться в Петербурге и Москве и обустраивается в Нижнем Новгороде. До конца своих дней он посвящает себя освобождению крепостных, сохранив, как он сам это говорил, «прежнюю ненависть к рабству». «Я чувствовала в себе сверхъестественные силы и необыкновенную решимость преодолеть все препятствия», — пишет Полина в своих «Воспоминаниях». Родившись вместе с веком, она видела во Франции в 1812 году знаменитую комету, зловещее предзнаменование для русских о вторжении, намеченном Наполеоном!